О том, что происходило в веке 20, и как это теперь отзывается в веке 21 в новом выпуске подкаста "Раз в неделю" с Екатериной Орловой с Артурасом
Грицкявичюсом, старшим историком Центра изучения геноцида и сопротивления жителей Литвы, заведующим отдела исследований деятельности оккупационных режимов Центра.
"Не подозревая об ожидавшем ее жизненном повороте, Лигита, так же, как ее одноклассницы, уже третий день трудилась в одной из рабочих столовых, устроенных во многих национализированных домах Юрмалы. Лигита ничего не имела против провозглашенного новой властью принципа "кто не работает, тот не ест". Родители обещали, что за каждый сданный экзамен она получит разрешение пойти на какую-нибудь вечеринку или танцы. Вечером с работы пришел брат Виктор. И у него был припасен подарок для сестры — чудесные замшевые туфельки на высоких каблуках с пробковой подошвой. "Как, нравится? Будешь носить?" Сестра в восторге бросилась Виктору на шею. И, конечно, тут же примерила туфли. Они пришлись как раз впору. В тот миг она еще не знала, что эти туфли будут ее единственной обувью в первую зиму ссылки". Сандра Калнете, латвийский политик, автор книги "В бальных туфельках по Сибирским снегам". Ее мать Лигита вместе с родителями была депортирована в Сибирь в июне 1941 года. Отец Сандры Айварс был выслан в Сибирь 25 марта 1949 года вместе со своей матерью.
В конце марта народы стран Балтии вспоминают страшные страницы своей истории. А именно — Большую мартовскую депортацию 1949 года или операцию "Прибой", принудительное переселение части гражданского населения Эстонии, Латвии и Литвы в Сибирь и отдалённые районы северной части СССР. Всего было депортировано 95 000 человек, из них почти 70 000 или 73% — женщины и дети. В течение последних мартовских дней 1949 года из Латвии увезли около 42 тысяч жителей, свыше 30 тысяч из Литвы и более 20 тысяч из Эстонии. Широкомасштабной депортацией руководство СССР планировало задавить нелояльное население: например, участников партизанской борьбы, крестьян, настроенных против коллективизации. Только после смерти Сталина, в годы развенчания культа личности и так называемой "оттепели", депортированным людям разрешили вернуться домой. Тем не менее, никакая десталинизация не могла компенсировать тот чудовищный урон и обнулить десятки тысяч сломанных судеб.
В 2006 году, когда вышла книга "В бальных туфельках по Сибирским снегам", Сандра Калнете побеседовала с журналистами Delfi. В этом интервью были такие слова: "Книга не направлена против русских, против России. Да и как я и моя семья могли испытывать ненависть к русским? Когда мы приехали в Сибирь, то встретили там именно русских людей — представителей интеллигенции, крестьян, которые тоже были жертвами репрессий. И они, сами прошедшие через ужасы лагерей, через голод и холод, старались помочь нам чем могли. Делились и одеждой, и едой. … Правда, зачастую делиться просто было нечем…".
Спустя 6 лет, на байкальском острове Ольхон, где хранятся материалы о жизни литовских спец переселенцев, был установлен мемориальный крест с надписью: "Это место помнит страдания жертв репрессий середины XX века". Место помнит. Народы Балтии — помнят. Помнит ли свою национальную трагедию Россия — потомки людей, пострадавших от коммунистического террора, точно так же оказавшихся в ссылках за неприятие коллективизации и антисоветскую деятельность? Вопрос риторический. Немало важнейших архивов, содержащих информацию об операции "Прибой", оказались засекречены в России — и для российских, и для балтийских историков. Спустя 73 года после большой мартовской депортации, спустя три десятилетия после распада Советского Союза, нелюстрированные российские экс-коммунисты проводят депортацию украинских детей с оккупированных территорий соседнего суверенного государства. Трагедии прошлого рискуют повторяться до тех пор, пока в России не будет проведена полная декоммунизация без права представителям старой элиты вновь интегрироваться в политику. И самое главное — открытие всех архивов и огромная медиа работа. Знания помогают людям вовремя проводить параллели между днем сегодняшним и вчерашним. Память — не допускать, чтобы вчерашнее повторялось сегодня.
