В интервью он рассказал о самом процессе, своих ощущениях, а также действиях властей для удержания своих позиций и репрессиях в отношении оппозиционеров. Также он отметил, что в большинстве своем россияне поддерживают действующего президента Владимира Путина, а у Алексея Навального есть перспективы, но не на этих выборах.
- Болотное дело — это первое реально громкое дело, по которому проходило очень много молодых людей, принявших участие в акции протеста в Москве, но о нем уже не так часто вспоминают. Что такое для вас Болотное дело, если говорить в контексте истории современной России?
- Если смотреть на историю современной России, то получается, что в современной России — это самый крупный политический процесс в отношении людей, выступивших против власти Путина. И не только Путина, но и правящего класса вообще.
- С помощью такого показательного процесса масса людей села в тюрьму, многие покинули страну из опасений преследования. Удалось ли власти показать населению позицию своей заинтересованности в ограничении прав и свобод населения при одновременном внешнем позиционировании России как свободной страны?
- Мне кажется, определенная часть населения России восприняла этот процесс именно так, что в политику лезть не нужно. Но, несмотря на это, и события 26 марта, и 12 июня 2017 года показали, что есть молодежь, им в среднем 16-20 лет, которая еще не знает, как работает российская следственно-судебная система. У них нет страха в силу незнания, и в каком-то смысле это хорошо, конечно. Некоторые из моих адвокатов работали и с людьми, которые были задержаны, их судят по событиям 26 марта.Они рассказывали, что у этих молодых ребят первое ощущение от контактов со следственными органами — это ощущение, что происходит просто грубый цинизм, грубое отношение. Для меня это не было новостью, поскольку я в России участвую во внепарламентской политике с начала 2000-х. А для людей, которые только попались, это был, безусловно, большой шок.
- Какой процесс вы наблюдаете в плане желания и поля для действий людей, чтобы как-то выйти, высказаться? Многие говорят о полной индифферентности российского общества, что людей политика интересует мало и у них негативное отношение в том числе и к оппозиции в России.
- Есть два момента. Первый, после событий в Украине 2014 года общая политизированность среднего жителя России значительно возросла. Житель России стал больше и чаще интересоваться политикой. Понятно, что это происходит на уровне быта, поверхностном уровне, но это факт. С другой стороны, что касается именно политических протестных действий, то их стало делать значительно сложнее. Если сравнить с 2006, 2007 годами, то когда проходил какой-нибудь оппозиционный пикет, рядом стояли один-два полицейских достаточно сонного вида. Сейчас любой оппозиционный пикет не происходит без стоящего где-то рядом автозака, образно говоря. То есть машины с полицейскими в касках, власть по другому реагирует на все эти события. В общем ситуация такова, что политизированность общества возросла, но возможностей для открытых политических легальных протестных действий не осталось.
- Можно ли сказать, что на примере вашего протеста власть поняла, как она должна себя вести и к чему готовиться?
- Я думаю, что события 6 мая 2012 года стали знаковыми и то, что возросли репрессии в отношении несогласных с властью людей, начиная с этого периода, это тоже факт. Факт только еще и в том, что часть находящихся в оппозиции людей, которые хотят продолжать сопротивление в России, в то же время понимают, что они стоят перед вопросом создания каких-то подпольных структур. Не в смысле подрывных, а в том смысле, что открыто сейчас что-то делать уже невозможно.
- Можете немного рассказать о своей ситуации, какова она сейчас и сколько продолжалось судебное рассмотрение вашего дела?
- Я был арестован 2 декабря 2015 года, помещен в 5-е СИЗО города Москвы, пробыл там в период следствия 15 месяцев. 2 марта 2017 года меня из СИЗО выпустили под домашний арест, который последний раз был мне продлен в начале октября 2017 года Замоскворецким районным судом Москвы до 6 января 2018 года. Но после того, как я не явился на несколько заседаний подряд в начале ноября, судебное разбирательство в отношении меня прервали и объявили меня в России в федеральный розыск.
- Это за участие в майских событиях 2006 года?
- Мне был предъявлен стандартный набор, точно такой же, с теми же аргументами, как и почти всем предыдущим "болотникам". В момент моего задержания со времени события уже прошло 3 года и 8 месяцев, у них уже сложилась четкая, обкатанная схема, как конкретно по этому делу работать.
- В материалах СМИ о заседаниях суда по этому и другим делам в отношении оппозиционеров и активистов не согласных с политикой властей отмечали, что судьям бывает как будто бы неловко от того, что им приходится зачитывать, поскольку реальная ситуация ни для кого на самом деле не секрет. Вы чувствовали что-то подобное?
- Я чувствовал немного другое. Дело в том, что 6 месяцев в Замоскворецком суде Москвы в отношении меня председательствующим судьей была судья по фамилии Лариса Семенова. Это не совсем простая судья, поскольку она же сейчас рассматривала дело бывшего министра экономического развития России Алексея Улюкаева. Я предполагаю, что это непростая судья, которой поручили рассматривать именно мое дело и, скорее всего, есть какая-то установка данная сверху: несмотря на слова защиты и алиби, фактически ни то, ни другое учтено не будет.
Я принял решение покинуть Россию, потому что за 6 месяцев этой судебной вакханалии я увидел две вещи. Первое, как судья реагирует на свидетелей защиты, она пытается всех посадить в показаниях, дискредитировать, задавать каверзные вопросы. Иными словами, судья вроде бы должна быть нейтральной и всех выслушать, а по факту она находилась на стороне обвинения. Второй момент - в начале октября 2017 года судья пыталась нас принудить к отказу от защиты. Нам было сказано: хватит приводить свидетелей, нам и так все понятно. Это при том, что мы меньше месяца назад на тот момент только начали озвучивать защиту, а обвинение излагало свою позицию уже 4 месяца.
- Каковы условия содержания в СИЗО, было ли особое отношение со стороны правоохранительных органов и тех, кто там находится?
- Я могу только предполагать, что со стороны Следственного комитета и Федеральной службы исполнения наказаний в отношении меня действовал спецрежим, при котором отсутствуют привычные для большинства арестантов средства связи. В тюрьме они обычно незаконны, но имеются у арестантов, и спецрежим характеризуется тем, что при нем средства связи завести почти невозможно. То есть, это отдельно стоящий в отношении всей тюрьмы блок. Во-вторых, несмотря на то, что я несколько раз в течение 15-ти месяцев просил у следствия разрешить мне свидания с родственниками, мне их ни разу не разрешили и только два раза официально разрешили позвонить. Я позвонил матери и жене, все.
- Какие условия для существования ваших убеждений в сложившейся в стране ситуации и реализации отличной от властной стратегии развития?
- Я от своих убеждений не отказался, наоборот, я в них только больше после всего этого укрепился. Что касается того, в каких формах это можно осуществлять, находясь не в России, может быть несколько варинтов. Но что это за варианты, я пока не определился. Сейчас я определяюсь с тем, чтобы решить чисто бытовые вопросы.
- По вашему мнению, есть в российском обществе запрос на перемены или для граждан РФ не важно, кто у власти и если не будет Путина, то ничего в целом в системе не изменится? Они хотят смены ситуации или плывут по течению?
- С моей точки зрения, большая часть населения, скорее, поддерживает власть Путина. По моему общению с арестантами, процентов 60 интересуются политикой и придерживаются, как у нас говорят, «ватнической» позиции. Что касается запроса на перемены, то они объективно нужны, нужно только учитывать, что недовольные есть всегда при любом режиме. Вопрос только в том, насколько эта небольшая часть недовольных сможет организоваться, сориентироваться и выбрать необходимую стратегию, потому что на примере последнего Форума свободной России в Вильнюсе я вижу, что не только либералы, но и левые часто не могут между собой договориться даже по каким-то простым вопросам.
- Вы видите какие-то шансы у Алексея Навального достучаться до россиян в широком смысле не в плане президентского уровня, а в смысле его основной деятельности, направленной на борьбу с коррупцией и объяснение того, что все инструменты контроля за чиновниками и органами государственной власти находятся в руках у граждан?
- Я считаю, что у Навального есть шанс стать президентом. Скорее всего, не на этих выборах, возможно, на следующих. Я лично вообще против института президентства. Так что я ему сочувствую, но не поддерживаю. Исходя из тех действий, которые он совершает, со стратегической точки зрения, позиции, на которой он находится — Навальный делает все правильно.
«Болотное дело» — расследуемое Следственным комитетом Российской Федерации уголовное дело о массовых беспорядках, по мнению следствия, имевших место во время "Марша миллионов" 6 мая 2012 года — на подходе колонн протестующих, двигавшихся по Большой Якиманке в Москве, к месту заключительного митинга на Болотной площади. Было задержано около 400 демонстрантов, в отношении более чем 30 человек возбудили уголовные дела.
Дело известно как крупнейшее уголовное дело против участников протестного движения в России 2011—2013 годов. Оно неоднократно подвергалось критике за различные судебные и правовые нарушения законов РФ, ряд обозревателей оценивают процесс как политический.
