«Литовский язык пришлось выучить заново, а сейчас в воскресной школе в Красноярске я учу детей», – сказал ученый, ежегодно бывающий в экспедициях и увлекающийся горнолыжным спортом.
По словам Сидараса, в детстве он лишился родины и оказался на берегах Енисея в результате операции «Весна». Отца, который пытался бежать, убили. Маму от пережитого ужаса парализовало, а восьмидесятилетняя бабушка умерла в первый год ссылки.
«Старший брат, которому не было еще 16, заменил мне и отца, и мать. Мы старались выжить, как могли. А ведь мы считались врагами народа. Только тогда я не понимал, какими врагами и какого народа мы были», – вспоминает собеседник.
Приехав в Ярцево, он знал единственное слово по-русски – «Ура!», так как дедушка участвовал в Первой мировой войне и часто кричал это слово.
Учительницу осудили за картошку
В Литве Сидарас только две недели проучился в первом классе. «Сейчас не могу сказать, почему я начал ходить в школу не в начале учебного года, а в конце. Я еще не закончил первый класс, как меня, члена семьи бандитов (отец был в числе «лесных братьев»), сослали в Красноярский край, где через год я снова пошел в первый класс, только уже в русской школе».
Как рассказал собеседник, из четырех литовцев в его классе трое учились хорошо, а четвертый был двоечником и хулиганом. Он постоянно устраивал какие-нибудь гадости учительнице. То подкладывал на стул кнопки, то подпиливал ножку стула, то заливал чернилами классный журнал, то мазал солидолом край стола и пр.
«Из-за этого страдали мы все четверо. Учительница выгоняла из класса со словами: «Вон отсюда, гадкие литовцы! Выстраивала перед детьми и говорила: «Дети, смотрите: их родители – враги народа, они не любят советскую власть, они могут у вас что-нибудь украсть», – вспоминает собеседник.
Правда, через два года эта учительница уже не работала. Она украла с колхозного склада мешок картошки. За это лишилась партийного билета и была осуждена на два года.
«А меня директор за хорошую успеваемость наградил – выделил валенки», – вспоминает Сидарас.
Лишился друзей
С.Сидарас родился на хуторе недалеко от Румшишкес (Каунасский район). Он называет себя этническим литовцем, который почти всю жизнь прожил в России.
В 15 лет он уже почти забыл литовский язык. Поэтому, когда Никита Хрущев объявил амнистию ссыльных, впервые приехал в Каунас и два дня ходил по улицам, прислушиваясь: понимает ли по-литовски?
«Понемногу сам начал что-то спрашивать на улице. Кажется, меня понимали. Я начал читать газеты, журналы, потом выписывал их в Сибирь. Когда еще был Департамент национальных меньшинств, для нас, учителей, часто организовывали семинары. Постепенно я вспомнил литовский язык, и сейчас еще учусь вместе с учениками, а они – со мной», – рассказал глава воскресной литуанистической школы Saulutė в Красноярске.
На вопрос, кто им с братом в детстве помогал выжить, Сидарас ответил: «Никто не помогал. Это грустная история, в ней нет ничего интересного. Но как-то удалось выжить. Иначе и не скажешь, только «удалось». Большая часть моих друзей, с которыми мы учились в русской школе, сидят в тюрьме, спились или умерли. Их уже нет. Это не от хорошей жизни».
Но Сидарас получил высшее образование, защитил диссертацию.
Брат и сын решили жить в Литве
«Мне уже довольно много лет, но я каждый год езжу в экспедиции, занимаюсь горнолыжным спортом. С группой из Литвы несколько лет ездил в Альпы, Татры, другие места. Всюду встречаю литовцев», – сказал собеседник.
Старший брат, в ссылке заменивший ему отца, живет в Литве. Один из двоих сыновей Сидараса тоже здесь – трудоустроился и остался в Вильнюсе. Другой сын – в Сибири: мать так решила, что хотя бы один сын должен быть рядом.
«У меня есть и внуки. Я удивляюсь, как маленькие внуки быстро схватывают литовский язык, когда я с ними общаюсь. А когда внуки из Литвы проводят время с русской бабушкой, которая приезжает сюда, через 2-3 недели уже болтают по-русски», – сказал собеседник.
Грамматика может «убить»
В Сибире невозможно учить всех желающих литовскому языку, так как территория огромная, и литовцы очень разбросаны. Поэтому литуанистические школы действуют только в крупных городах.
Сначала в школе в Красноярске было около 40 учеников, а сейчас – 25-27.
«Я уже давно там заведующий, приходится и учить. Несколько раз приезжали учителя из Литвы, но надолго не оставались. Почему-то они особенно напирали на грамматику, а дети не могли запомнить слова, говорить. Эта трудная грамматика может убить желание учиться. Надо говорить», – уверен Сидарас.
В первые годы школа была очень популярна, потому что многие потомки бывших политзаключенных и ссыльных хотели вернуться в Литву. Готовили документы на восстановление гражданства, большими группами ездили в Литву и хотели выучить литовский язык.
«Сейчас эта программа, можно сказать, рухнула. Гражданство еще можно восстановить, но помощи при возвращении, можно сказать, нет, снизилось финансирование», – с сожалением сказал Сидарас.
Но все же, по словам собеседника, люди в Сибири не забыты: «Мы осуществляем разные проекты, МИД нас поддерживает, а школы поддерживает Министерство образования и науки».
«Мне, как учителю, платят небольшую зарплату, хотя работы много. У нас есть свой театр, хор, фото и видеостудии», – сказал учитель, представивший в Министерстве образования и науки выставку своих фотографий «Литовцы с берегов Енисея». Более 100 фотографий отражают современную жизнь литовцев в Сибири.
