- Уважаемый господин Шмуэль, каким сегодня вам видится все, что происходило в СССР, в Литве с евреями после Второй мировой войны.
- Это очень непростой вопрос. Его трудно всесторонне рассмотреть в газетном интервью, поскольку на эту тему написаны многотомные исследования. Но вкратце коснуться можно.
Итак, что происходило в Литве после Второй мировой войны? Думаю, стоял главный вопрос – каковой будет судьба еврейского народа?
Известно, что Иосиф Сталин накануне смерти подготовил документы, согласно которым евреев из Прибалтики предполагалось вывести на окраины советской империи, например, в Биробиджан. Таковой могла стать и судьба моей семьи, ничем в данном случае не отличавшейся от тысяч семей прибалтийских евреев.
Но провидению было угодно, чтобы диктатор ушел из жизни прежде, чем сумел запустить маховик очередной репрессии. Хотя надо признать, что кое-какие гадости он все же успел сделать.
В СССР единственным местом, где могло начаться возрождение еврейства, была Прибалтика. До войны крупные еврейские общины жили во Львове, в Пинске, в Бобруйске. Но после войны они потеряли былое значение, да и общин как таковых не осталось.
Прибалтика – другое дело. Здесь было много творческой энергии, много желания жить. Но и в Прибалтике Литва стояла особняком в этом смысле, потому что здесь творческая, созидательная энергия била через край.
- А в чем конкретно выражалось это кипение энергии?
- Сейчас отвечу. Группа виленских евреев, среди них - мой отец, собралась в середине пятидесятых годов за круглым столом. Они решили вдохнуть свежую струю в культурную жизнь евреев. Община идею подхватила, все вместе начали готовить почву. Но вдруг известный в прошлом виленский скрипач Цесарскас сказал: давайте создадим настоящий ансамбль, чтобы это было интересно, весело и привлекало молодежь.
Так на базе еврейского театра в 1956 году был создан еврейский ансамбль, который вывел на сцену десятки молодых танцоров, хористов и певцов-солистов.
Конечно, ансамбль не в чистом виде возрождал еврейскую культуру, потому что приходилось петь песни о Ленине, о партии, восхвалять советскую власть. Но можно было, благодаря лояльности тогдашнего партийного лидера Снечкуса, не слишком жестко придерживаться идеологических догм. Вообще компартия вполне терпимо относилась к такой деятельности артистов. Более того, власть выделила для репетиций и концертов Дворец профсоюзов.
- Я помню те триумфальные концерты. Но пели же вы не только по-еврейски…
- Пели на разных языках, танцевали танцы народов СССР. Это, так сказать, парадная, видимая сторона нашей работы. Кстати, она нам удавалась.
Но была и невидимая сторона – мы вели борьбу за свободную репатриацию, за освобождение узников Сиона. Замечу – не против Советской власти, а за освобождение, за права репатриантов. То есть все мы старались делать со знаком «плюс», положительно.
Участники ансамбля вели активную деятельность не только в области возрождения еврейской культуры, но и в преподавании и пропаганде иврита, в сионистской деятельности – требованиях свободной репатриации и освобождения узников Сиона.
Настроения были решительными. За окном - 1971 год. 500 виленских евреев приняли решение пройти маршем из Вильнюса в Панеряй. Шли колонной, у каждого на одежде были прикреплены шестиконечные звезды.
Такое шествие не могло пройти бесследно для участников, властей и спецслужб. Так и получилось. Некоторых участников марша арестовали. Конкретно – 8 человек. Часть этих арестованных, в том числе и я, оказались и участниками ансамбля.
Не все участники марша знали, что в еврейском ансамбле занимаются еще чем-то, кроме искусства. Кстати, в самом ансамбле мнения были неоднородными. Руководство неоднократно предупреждало нас: не занимайтесь сомнительной деятельностью, вы подставляете под удар всех, ансамбль просто закроют…
Но немало было и сочувствовавших, поддерживавших наши идеи. Были и отчаянные головы, утверждавшие, что их искусство интересует меньше всего, а свою задачу они видят в налаживании связей с Ленинградом, где в это время шел знаменитый ленинградской процесс, с Кишиневом, где слушали аналогичное антиеврейское дело А был еще рижский процесс. И много других.
- А чем в той обстановке занимались лично вы?
- Я занимался рассылкой писем и вообще контактами с внешним, нелитовским миром. Вместе с еще четырьмя юношами ездил по всему Советскому Союзу, устанавливал контакты, передавал письма.
Кстати, когда арестовали нашу группу из 8 человек - тоже рассматривался вопрос о громком вильнюсском процессе над еврейскими диссидентами по примеру уже упомянутых мною процессов. Состоялось заседание ЦК Компартии Литвы. Антанас Снечкус ударил кулаком по столу – пока я первый секретарь, процессов над евреями в Литве не будет!
И не было, что удивительно!
- Я слышал, что, наоборот, было принято решение создать телефильм о самобытном еврейском ансамбле?
- Да, было принято решение снять фильм. Сделать добротный телевизионный фильм об ансамбле. Мне кажется, что его должны были снимать английские телевизионщики.
Цель фильма – рассказать о сегодняшнем дне советских евреев через историю создания ансамбля, затронув, естественно, и болевые точки того времени.
Поймите меня правильно: мы не были борцами за права человека в классическом значении этого понятия. Мы просто боролись за право еврея уехать на свою историческую родину. Но весь Запад поддерживал эти устремления, стоял на нашей стороне.
Но идея фильма сослужила плохую службу. В ансамбле случился раскол. Часть участников говорила, что от съемок следует отказаться, поскольку мы – всего лишь витрина, за которой ничего не стоит. Другая часть склонялась к мысли, что такой фильм надо делать.
Ансамбль распался. 70 процентов участников, каждый в отдельности, уехали в Израиль. И в 1972 году мы собрались и решили воссоздать ансамбль в Израиле. Долго думали над названием, но в итоге решили назвать «Мы здесь!».
Для презентации сняли самый большой и фешенебельный для того времени зал в Тель-Авиве. 3 000 мест были заполнены. Я бы сказал, зал был забит до отказа. Но настоящим сюрпризом для нас стало появление премьер-министра Израиля Голды Мейер.
Приветствуя ансамбль, она сказала – будущее у этого коллектива есть.
Наша цель была проста – оторваться от всего, что нас связывало с СССР. Нам так хотелось. Но мы невольно оказались на острие борьбы за интересы советских евреев. На гастролях в Лондоне мы устроили демонстрацию в поддержку евреев в СССР, в других городах устраивали митинги. В США участвовали в демонстрациях на 5-й Авеню.
Мы объездили весь мир с одной культурной миссией – попыткой соединить еврейскую культуру Литвы с еврейской культурой в Израиле. И одной политической попыткой убедить, что евреи имеют право на жизнь на своей земле.
Кстати, программу мы всегда строили из двух отделений. Образно говоря, первое – история и все, что происходило в еврейском местечке. Второе – традиционно израильская часть. Представьте себе, эта концепция прекрасно сработала. И ансамбль стал представителем страны, которая объединяет евреев всего мира.
- Но что-то же привело вас назад, в Литву?
Шесть лет назад родилась идея отметить 50-летие творческого коллектива в двух странах – в Литве и Израиле. Мы обратились к господину Артурасу Зуокасу, тогдашнему мэру Вильнюса, продемонстрировали ему видео с наших концертов. У господина Артураса не было сомнений: такое мероприятие обязано состояться в литовской столице, на родине ныне известного во всем мире ансамбля.
Ансамбль приехал в Вильнюс, выступал на «Сименс арене». Это было замечательно.
Если б мне сказали во времена моей молодости, что такое в Литве станет возможным, я бы подумал, что говорящий – не вполне адекватен. Но небываемое бывает, оказывается.
Иногда мы говорим о том, что незафиксированные мгновения истории исчезают. Но если ты их фиксируешь, они сами начинают делать историю. Или, по крайней мере, остаются в истории.
- Как вообще сегодня в Израиле настроены люди в отношении Литвы?
- Знаете, Израиль, к сожалению, далеко не однороден. Есть люди, считающие, что Израилю не следует поддерживать отношения с Литвой. Есть другие, которые считают, что поддерживать надо, но так, чтобы Литва всегда помнила о своей вине перед евреями.
Я так не считаю. Я, работая на радио, пытаюсь создать такие условия, в которых как можно больше людей двигалось бы в одном направлении со мной. Я не идеализирую Литву или литовско-израильские отношения. Но я стараюсь создать объективный информационный поток, в котором грамотный человек сам поймет, что в этом мире к чему.
Я в Литве нашел партнеров для выполнения этой, поверьте, абсолютно непростой задачи. В частности, среди сотрудников МИД и мэрии Вильнюса. Наконец, моим сторонником является ваш премьер-министр господин Кубилюс. Мы лично не встречались и не беседовали. Но я знаю, какую именно позицию он занял и озвучил во время официального визита в Израиль, и мне эта позиция понятна и близка.
Появились партнеры, с которыми можно говорить откровенно и конструктивно. Именно поэтому я намерен провести в Вильнюсе мероприятие, способное дать новый творческий толчок нашим идеям и их воплощению в жизнь.
- Простите, можно подробнее о сути идеи?
- Нынешний год в Литве объявлен годом Холокоста. Мы в Израиле почему-то мало об этом знаем, поэтому возникла идея, чтобы 23 сентября в Панеряй, где будут проходить официальные памятные мероприятия, наш ансамбль принял участие в траурных торжествах.
Иными словами, я мечтаю, чтобы хор нашего ансамбля пел в Панарах. Думаю, это будет символично и трогательно.
Следующую свою мысль я хочу подчеркнуть особо. Я знал, что процессы в отношениях между Литвой и Израилем идут. Я надеялся, что наша инициатива не будет отторгнута. Но я был очень приятно удивлен, что в МИД и в мэрии с пониманием и благожелательностью отнеслись к предложению реализовать задумку.
А 25 сентября, в воскресенье, мы планируем устроить большой концерт в одном из лучших залов Вильнюса.
2011 год – год странных совпадений: 55 лет ансамблю и сорок лет назад я последний раз отмечал свой день рождения в Вильнюсе. Вот такое переплетение.
- А кого вы официально представляете?
- Никого. Я нахожусь в Литве с частным визитом, приехал поклониться праху отца. Но жизнь заставляет попутно решать и насущные, общественно важные задачи.
Кстати, поколение моего отца блестяще знало иврит и еврейскую историю. Он никогда не выезжал в Израиль, но всегда был тесно связан с его культурой. Кстати, именно от отца я перенял многое, чем сегодня могу гордиться.
Главное – отец научил меня понимать, что еврейский народ нуждается в своем государстве и процветании. Его всегда критиковали за то, что он не торопился репатриироваться в Израиль. А он отшучивался: капитан последним покидает тонущий корабль.
К счастью, Литва не утонула. Как не исчез и еврейский народ. Если бы не было в его истории тех утрат, которые произошли, сегодня во всем мире жило бы около 90 миллионов евреев. Но нас всего лишь 13 миллионов. К моей радости, большинство евреев уже живет в Израиле, чего никогда не было за всю историю этого народа.