Корреспондент DELFI был первым журналистом, который лично встретился с Дмитрием Дашкевичем после освобождения.
– Дмитрий, как проходило освобождение?
– Меня вызвали с работы. Сказали, чтобы шел в штаб к оперативникам. Думал, что будет очередной допрос или поставят на надсмотр. В штабе же мне заявили, что освобождают. Я сначала подумал, что они «прикалываются». Потом начал собирать вещи, даже не зная, на каком основании меня освобождают. В пять вечера, уже после обыска, мне показали постановление Верховного суда Беларуси, где сообщалось, что полтора года заключения мне заменяют на год.
– Куда же подевались еще четыре месяца?
– Когда я спросил про это, то в ответ мне промолчали. Может, попрошу, чтобы эти четыре месяца мне засчитали на следующие «сутки» арестов. Целых восемь раз смогу ходить на акции протеста, и ничего не бояться! (Смеется).
– В сентябре 2006 года ты был готов к тюрьме?
– Морально готовил себя к этому еще с марта 2006 года, когда в Беларуси были президентские выборы. Тогда председатель КГБ Сухаренко обещал, каждого, кто выйдет на улицу, судить по статье «терроризм», а это от 8 до 25 лет. Удивления не было, определенная неожиданность – да.
– Какие ощущения испытал, когда оказался в тюрьме?
– Чувствовал, что продолжаю свою деятельность, а также успокоение в сердце. Все те вещи, которые шокировали или удивляли некоторых, я перенес спокойно. Я просто знал, что все в силах Господа. Я не думал про срок, который мне могут дать. Судью Аллу Булаш, которая вынесла мне приговор, я искренне поблагодарил за полгода на свободе, потому что могли дать и два года. Тюрьма мне не навредила. Наоборот, за этот срок я набрался какой-то мудрости, жизненного опыта.
– В тюрьме у тебя было пять предупреждений. Такой злостный нарушитель?
– Нельзя сказать, что администрация колонии отнеслась ко мне как-то предвзято. Были там и мои ошибки, но связаны они были не с желанием менять тюремный режим. Просто я – человек со свободы – старался вести себя, как остальные заключенные. Они могут свободно ходить с отряда в отряд, им за это ничего не бывает. Если же я делаю так, то на меня пишут акт.
– Что за люди с тобой сидели?
– Разные. В общем, я могу говорить, что мои стереотипы о зоне, как страшном месте, где сидит множество чудовищ, пропали. Абсолютно нормальные люди, которые прекрасно понимают, что происходит в нашей стране. За 16 месяцев своих путешествий по тюрьмам, понимаю, что там нет людей, которые положительно отзываются о Лукашенко.
– Что помогало выдержать срок?
– Помогал, безусловно, Господь, а также мои друзья и соратники. Мне присылали много писем, на воле проходили акции в поддержку, акции солидарности. Все это я чувствовал даже за решеткой.
– А как из тюрьмы виделись события, которые в это время происходили в стране?
– Давление на «Молодой фронт» оставило очень сильное впечатления. Но еще больше впечатлило, как мужественно эти парни и девушки проходили через все испытания. Даже на зоне чувствовалось, что вот-вот придут изменения. Когда я приехал в тюрьму у меня часто спрашивали: «Дима, когда все изменится». Меня это сильно задело. Я понял, что большинство жителей Беларуси хотят перемен.
– Так, Дима, когда все изменится?
– Я нашёл ответ на этот вопрос. Перемены пришли 19 марта 2006 года, в день президентских выборов. Теперь перемены идут и углубляются все больше.
– Что главное ты вынес из тюремного опыта?
– Что всё в руках Господа. Тюрьма только укрепила мою веру. Я могу отметить, что не сожалею ни об одном дне, который провел за решеткой. На зоне многие истины приходят быстрее и ощущения становятся более глубокими. Я даже благодарен Богу, что он все так запланировал и провел меня через эту школу.
– Чем теперь собираешься заниматься
– Буду заниматься «Молодым фронтом». Разветвлять региональные структуры, заниматься регистрацией. Мы теперь зарегистрированы в Чехии, попробуем то же сделать в Польше и Литве. К весенним акциям протеста собираемся подать заявки в Министерство юстиции на предоставление помещения для учредительного съезда организации. Будем участвовать в уличных акциях протеста, а также широко поддерживать движения лидера оппозиции Александра Милинкевича «За свободу».
– Ты хоть сам уже хотя бы поверил, что тебя освободили?
– Через какой-то туман все ближе приближаюсь к этому. Где-то немного кажется, что это сон. Удивляюсь, что не надо быть на проверке, а в десять вечера я могу не спать.
