Попытку навести порядок в управлении войсками предпринял Стефан Баторий во время своего похода на Псков. В августе 1581 года войску были представлены артикулы. По большому счету, это был документ не только регламентировавший отношения между начальниками и подчиненными, но также охватывавший вопросы организации, снабжения и судебной практики войска в походе.
Структура армии была выстроена с акцентом на увеличение значения командиров рот (правда роты были различны по численности состава). Огромное внимание уделялось караульной службе, порядку фуражировки, порядку передвижения и даже санитарным нормам.
Наказания за проступки определялись не слишком изобретательные: смертная казнь в различных видах (за драку – обезглавливание, за угрозу оружием - отрубание руки, пойман ночью в лагере без знания пароля или просто за грубость в отношении профоса или судей - сажание на кол). Внутри войска создавался институт судей, причем при генеральном профосе состояли представители отдельно для каждой, имевшей некоторые юридические особенности группы войск: у поляков и венгров были свои представители, (их назначал король), у немцев и войск ВКЛ были свои ( выборные).
Вопрос поддержания дисциплины сводился к увеличению ответственности ротных командиров. В их функции входила борьба с проявлениями непослушания и выяснение всех неудовольствий подчиненных. Особенно в артикулах оговаривалось и то, что солдаты были обязаны находиться в расположении именно своих рот, казакам запрещалось действовать самостоятельно и малыми группами.
В артикулах много внимания было уделено взаимоотношениям с гражданской составляющей армии. Купцам было дозволено двигаться с войсками, но только после предварительного уведомления. Кроме того, вводились некоторые ограничения: запрещено было скупать и перепродавать оружие и амуницию, высылать товары из войска, а также использовать «строевых» лошадей как гужевой транспорт. Корчмарям было запрещено поселение внутри военного лагеря, а проституция каралась самым строгим образом (одна из женщин была изгнана из лагеря, предварительно ей отрезали уши и нос).
Военным было запрещено наносить вред гражданскому населению: «Никто не смеет портить продовольствия, пуская в хлеб лошадей и волов, но может его только жать или косить; также никто не должен зажигать деревень и церквей, убивать русских крестьян, попов, детей, женщин и девиц и причинять им какое либо насилие, а также брать в тюрьму или в неволю».
После некоторых обоюдных препирательств, артикулы как очередная форма договора короля со шляхтой были приняты. Стефан Баторий артикулами сам себя поставил в некоторую зависимость от гетмана, хотя с другой стороны, формально и ответственность с себя снял.
Принятие артикулов должно было благоприятно сказаться на дисциплине войска, учитывая сложность поставленной задачи. Поход на Псков должен был в первую очередь продемонстрировать Ивану Грозному решимость и существование всех необходимых возможностей Речи Посполитой продолжать войну. Одновременно с этим дипломатические шаги по подписанию перемирия и заключению мирного договора продолжались в ходе всей кампании. Но средства для взятия хорошо укрепленного города даже участники похода считали недостаточными.
Артикулы Батория с восторгом были приняты высшим командованием. Практически сразу была продемонстрирована решимость подчиняться букве нового закона. Казни дезертиров и провинившихся не заставили себя ждать. Вместе с тем происходили и курьезные случаи.
На краже попался поручик Пивка. Украл он 700 злотых у своего ротмистра. Деньги нашлись, да и сам он не сильно запирался. Тем не менее, попал в руки профоса и, согласно артикулам, должен был быть повешен. Поскольку преступление было очевидным, вердикт суда не замедлил. Но у Пивка оказались и заступники. В первую очередь за него вступился сам ротмистр. Да и другие офицеры ставили в пример храбрость поручика и то, что пришел на войну в надлежащей амуниции, что коней привел восемь, все в прекрасном состоянии. Наконец, что кража произошла явно по наущению дьявола. Но, даже несмотря на готовность товарищей взять поручика на поруки, это был для командования вполне достойный случай продемонстрировать соблюдение законности. Пивка повесили, дополнительно пустив слух о его нешляхетском происхождении. Его заступникам оставалось только горько сетовать на то, что Пивка не обезглавили, а повесили.
Показательная казнь поручика должна была донести простую мысль: расплата за преступление на войне - это уже правило. Но нет правил без исключений. Таким исключением оказался придворный короля Голковский. Через два дня после объявления артикулов, он самым дерзким образом нарушил сразу несколько. Находясь в состоянии опьянения, на коне наехал на повозку, в которой ехал слуга казначея. Лошадь ударилась о дышло, что привело в ярость придворного. Голковский стал бить слугу нагайкой, а когда тот спросил, за что и добавил, что при хозяине Голковский на него не напал бы, придворный выхватил саблю и попытался нанести несколько ударов. Слуга, похоже был ознакомлен с артикулами, поэтому защищался саблей, не вынимая ее из ножен.
Пьяная выходка Голковского наделала много шума. Военные традиционно недолюбливали придворных, поэтому сомневаться в строгости гетмана по отношению к Голковскому не приходилось. Арестован скандалист был с шумом – задерживать его прибыл сам профос в окружении сотни вооруженных. Гетман дал понять, что судить будет сурово и согласно артикулам. А пока арестованный был направлен под присмотр в пехотную роту и совершал марш на своих двоих.
Поняв, что дела Голковского плохи, его друзья из придворных обратились к имевшему немалое влияние Зборовскому. В совещании о судьбе придворного приняли участие Зборовский, большой неприятель гетмана коронного Яна Замойского, гетман и сам король. Голковского пообещали наказать позже, гетман от себя присовокупил: «Если и он сделает что- либо подобное, то увидит, что я с ним также поступлю». Придворная партия сохранила жизнь своему товарищу, но в свою очередь была сильно напугана.
Отступление от артикулов не пошло на пользу Голковскому. Он не сделал очевидных выводов и в походе снова «проявил» себя. Уже 11 октября он нанес рану крайчему Мнишеку. Суть конфликта была вкратце такова: Галковский пришел непрошенный на обед к Мнишеку, оба были уже навеселе, сели с несколькими офицерами играть в карты, и Мнишек выиграл все наличные Голковского; слово за слово - поссорились, и Голковский с необычайной точностью метнул в Мнишека тарелкой ( по другой версии - хрустальным бокалом).
Мнишек в Голковского тоже чем-то кидал, но придворный посудой бросался с большей точностью. Таким образом Мнишек был ранен в голову, но таким ранением было зазорно хвастать. Друзья Голковского бросились к имевшему большой вес в глазах военных Жолкевскому с просьбой взять Голковского на поруки, но тот наотрез отказался.
Проступок Голковского разделил армию на два лагеря. Одни говорили, что второй раз прощать не имеет смысла, другие указывали на вздорность случая и утверждали, что посуда - не оружие и даже формально Голковкий ничего не нарушил. Протрезвев, Голковский понял чем грозит ему новый проступок, поэтому забаррикадировался в доме и приготовился к отражению штурма. Отряд профоса все таки вступил в переговоры с преступником и убедил последнего сдаться. На этот раз голове Голковского точно было не избежать плахи.
Гетман оказался между двух огней: наказать Голковского требовал закон, но это означало приобрести недоброжелателей при дворе. Гетман отложил свое решение. Несомненно, он ждал только удобного случая расправиться с Голковским. Такой возможности придворный ему не предоставил, он просто сбежал. Гетман был в ярости, некоторое время все войско занималось не осадой Пскова, а искало беглеца. В содействии побегу подозревали всех придворных и даже короля.
Однако случай с Голковским очень точно иллюстрирует тот факт, что даже правила применение карательных мер для усиления дисциплины, могли иметь исключения, серьезно вредившие положению о всеобщем равенстве перед законом и выставлявшие высшее руководство в несколько комичном виде.