Об этом говорится в сообщении на сайте Виленско-Литовской епархии, опубликованном 10 мая.
Обсуждаем сложившуюся ситуацию в РПЦ Литвы с протоиреем Владимир Селявко, которого митрополит Литовский и Виленский Иннокентий также обвинил в раскольничестве.
Delfi: Стало известно о решении митрополита Виленского и Литовского Иннокентия о том, что вас и еще четверых ваших коллег, которые выступили с критикой высказываний патриарха Московского и всея Руси Кирилла, запретили в служении. Указы митрополита опубликованы на сайте Епархии. Насколько неожиданной новостью это стало для вас и как вы это восприняли?
Владимир Селявко: Неожиданным это не было, это ожидалось. Об этом уже стало известно и ожидаемо после второго заявления митрополита Иннокентия.
Если вы помните, первое заявление митрополита Иннокентия было выдержано во всех здравых рамках - осуждалась война и подчёркивались различия в позициях с патриархом Кириллом.
А второе заявление было совершенно другого характера. В нем и я, и другие священнослужители были названы раскольниками. То есть это заявление в большей степени рассчитано на внутреннюю аудиторию - на верующих, в глазах которых мы бы уже начали рисоваться как раскольники, как те, которые преступили каноны. Это уже был сделан первый шаг к тому, чтобы начинать расправы. Ну как это обычно и делается.
Само по себе решение не канонично. Никакого из правил канонического права мы не нарушили. Поэтому в формулировках - как указов, так и того, что вы прочли на сайте, - всё очень обобщённо, такие громкие возгласы примерно такого же характера, как сейчас в России в отношении Украины, в отношении Запада. Ничего конкретного, но всё-таки громкие возгласы.
- В опубликованном на сайте епархии решении, в частности, вот такие формулировки: попрание священнической присяги вам вменяют, клятвопреступления, антиканонические и раскольнические действия.
Если обратиться к истории Православной церкви, насколько часто происходили подобные случаи в разных странах и насколько стандартны эти формулировки, которые в отношении вас сейчас использованы?
- Всё зависит, во-первых, от местности.Если мы берём греческий православный мир, там все-таки все выдержано очень строго в соответствии с рамками, с канонами, с формулировками.
И надо сказать, что с 2014 года в Московской патриархии тоже существует определённый регламент. То есть в этих указах должны быть подчеркнуты конкретные наши преступления, должны быть указаны в сноске те каноны, которые были нарушены, конкретизированы и указаны четкие сроки или условия.
А здесь это всё просто – знаете, как вот на демонстрации, «миру мир», «мир, труд, май» и так далее. Ничего конкретного в общем-то не сказано. Но ожидаемо.
Потому что и во всех заявлениях, которые были ранее, было все точно так же - вокруг да около, но очень громко и пафосно, и ничего конкретного.
- Не знаю, насколько уместна ассоциация, но тем не менее… В России обычно каждую пятницу Министерство юстиции объявляет новых иностранных агентов, и в определенном смысле это считается таким знаком качества. Рассматриваете ли вы это решение об отстранении вас от служения своеобразным знаком качества в сложившихся обстоятельствах?
- В данной конкретной ситуации да, это так. То есть я понимаю прекрасно, что я ничего не сделал антиканонического.
Во-первых, я знаю церковные правила. Я 30 лет фактически в церкви, если считать вместе с годами учебы в семинарии.
В этом месяце, в конце мая, будет 27 лет, как я рукоположен. Из этих 27 лет служения 20 лет я работал в административной церковной системе. В общем хоть и не великий знаток, но всё-таки многое знаю, особенно по конкретным вопросам.
Самое главное, что мы преступили в глазах правящего архиерея, - это то, что начали говорить вслух.А к этому не привыкли. Мы начали называть вещи своими именами.А там хотели, чтобы всё было по-тихому, и чтобы комар носа не подточил. Но ведь время-то изменилось.
Мы всего лишь высказали то, что велела нам совесть. Мы дали моральную оценку высказываниям патриарха. Мы дали моральную оценку тому, что происходит в Украине.
Нигде нет ни одного канона, который бы запретил такое сделать. Никакой клятвы мы не преступали. Формулировка о клятвопреступлении – это громко, пафосно, но и в общем-то лживо.
Но для верующих, которые безграмотны в таких делах, для них это уже да… Вот и все эти акции, которые проходили, сбор подписей за единство против раскола…
Слово «раскол» здесь вообще не подходит.
Я не думаю, что есть смысл сейчас вдаваться в подробности и в детали. Если кто-то захочет, это всегда возможно найти, в том числе, в интернете.
- Но ведь сам митрополит в первые дни войны тоже сделал такое недвусмысленное заявление, осудив эту войну. Что произошло потом?
- Тут мы можем только спекулировать, потому что мы не знаем точно. Наверное, лучше у него спросить.
Хотя действительно его первое заявление было очень четким, конкретным и на самом деле внушало уважение. А дальше последовавшие действия – такие как снятие с административных должностей протоиерея Виталия Моцкуса, подписание прошения об отставке двух других клириков – Гинтараса Сунгайлы и Виталиса Даупараса.
Это все-таки уже начались репрессии.
Мы можем только сказать, что здесь внешне это напоминает ситуацию, как будто был звонок или каким-то другим образом, по другим каналам было сообщено, что нужно срочно расправиться с вот этими тремя священнослужителями, ну а дальше уже ком начал катиться с горы и по нарастающей.
- Виталис Даупарас как раз был у нас в студии Delfi несколько недель назад, когда этот конфликт вышел в публичную плоскость. И тогда он говорил о том, что следом за первыми отстраненными от служения, судя по всему, такая же участь постигнет других. А многие и сами в знак поддержки тоже примут такое решение – отойти от служения. Насколько такой прогноз оправдался?
- Ну я в тот же самый день подал прошение в знак солидарности, в котором так и сказал, что ввиду сложившейся нездоровой обстановки из-за высказываний патриарха, а также ввиду начавшихся репрессий против священнослужителей, моих собратьев, в знак солидарности с ними тоже прошу почислить меня за штат.
Но есть ещё и священник в Клайпеде, который раньше подал прошение перевести его за штат. Это было уже после совещания священнослужителей. Священник в Клайпеде понял, что здесь всё идёт в аморальную сторону.
Действительно, настроения есть разные. Священники тоже есть разные.
И на сегодняшний день, не называя даже имён, могу сказать, что немало среди тех, кто остался на служении по своим причинам ( у каждого своя причина, и она очень уважительная), поддерживают и наше решение и вообще дух этого решения. И не поддерживают то, что совершает ныне епархия.
- А какие настроения среди прихожан?
- Это тоже везде по-разному, в разных городах по-разному. Но мы имеем как поддержку и немалую поддержку, но имеем и обратную реакцию – упреки, такие же пафосные, даже доходит до оскорблений.
Но видите ли, в таких ситуациях это естественно, - когда люди разделяются. Даже в семьях разделяются. Но поддерживающие нас есть, это безусловно.
Человек, который живет современностью, не может оправдать эту войну.
Он не может воспринять как адекватные высказывания патриарха Кирилла. Здесь трудно не увидеть, что и откуда.
- Несколько дней в Каунасе в одной из православных церквей на стенах краской сделали надписи в стиле про русский корабль, который посылается в известном направлении.
Как вообще вы относитесь к таким проявлениям?
- И как вы полагаете, после этого скандала, который произошел в Виленской епархии и после того, как он вышел в публичное пространство, насколько ухудшатся в целом отношение в литовском обществе к православию?
- Отношение к православию ухудшится, безусловно. Ну, понимаете, в Украине идёт война. Там гибнут люди.
И всякий неравнодушный, естественно, не может оставаться в стороне.
Да, в порывах эмоций будут очень эмоциональные яркие реакции, резкие реакции, но это небольшая доля из того, что, как говорится, прилетает нам вместо бомб. Самое страшное творится в Украине.
И поэтому возмущаться, что кто-то вот так совершил акт вандализма, - я его не оправдываю этот акт вандализма, я все-таки сторонник более цивилизованного выражения своего мнения, - но, тем не менее, когда кто-то в городе, услышав русскую речь, скажет что-то такое, ну давайте не будем наивными и не будем удивляться. Потому что у кого-то там близкие погибли.
А эмоции просто переполняют человека, не всегда возможно с этими эмоциями совладать. Вот и бывают выпады. Но, по сути, здесь в Литве очень тихо и спокойно.
Когда-то говорили, спекулируя на эту тему в 1990-е годы, что в здесь в Литве творится нечто антирусское, - не было здесь ничего такого. Какие-то отдельные проявления…
Ну так, простите, 50 лет советской власти в Литве ведь не прошли даром. Сколько людей погибло! Сколько изувечено! Наверное, в каждой семье литовской есть родственники, которых выслали в Сибирь, в Казахстан. И многие из них погибли.
Но такие же вещи бесследно не проходя.
Поэтому то, что будут какие-то острые реакции, - а чему удивляться? Это, опять же повторю, это моя малая толика того, что выпадает на нашу жизнь.
И когда мне кто-то, может быть, резкое что-то скажет, я вряд ли буду отвечать. Я понимаю откуда это идет. Это нормальная, пусть и неадекватная, но всё-таки нормальная человеческая реакция. И не надо этому удивляться.
- В опубликованном на сайте Виленско-Литовской епархии заявлении особые претензии высказываются в адрес иерея Георгия Сунгайла. В заявлении говорится о его деятельности как об "активной, крайне вредной, провокационной и раскольнической", а его цель "опорочить Русскую Православную Церковь Московского Патриархата, принадлежащих ей православных священнослужителей и людей Литвы, исказить реальный смысл происходящего". Кроме того, митрополит Виленский и Литовский Иннокентий решил "передать дело священника Георгия Сунгайлы в Церковный Суд на предмет лишения его сана пресвитера:. Почему такая реакция?
- Георгий Сунгайла самый молодой среди нас, но самый яркий, самый образованный, более активный. Его статьи, высказывания очень чёткие, тонкие.
Несмотря на то, что в заявлении епархии говорится о поверхностности Сунгайла, это как раз наоборот надо воспринимать.
Он как раз бьет в точку. И со свойственным Сунгайла академическим подходом он разбирает вот эти все высказывания и дает им оценку очень чёткую.
Конечно, Сунгайла воспринимается сейчас как наиболее яркий.
Его избрали как мальчика для битья для того, чтобы других запугать.
Причем запугать не только нас, потому что нас уже, наверное, трудно чем-то запугать.
Нам в любом случае уже терять нечего, назад хода никакого быть не может. С моральной точки зрения прежде всего.
Но и ведь в епархии понимают, что и среди оставшегося духовенства немало тех, кто или уже думает или уже принял решение, но, как минимум, внутренне эмоционально не будет на стороне епархиальной власти.
И, конечно, они там правильно пишут, что взбудоражилась всё.
А как по-другому? Война.
Простите, это знаете как, когда вскрывается рано и оттуда вытекают все нечистоты. Пока все не выйдет, не очистится, естественно, будет некое волнение.
Но это кризис. Он приведет к обновлению. Будет катарсис.
- А может ли этот кризис привести к тому, что в какой-то, может быть, среднесрочной перспективе Виленско-Литовская епархия последует примеру Православной церкви Украины, которая стала автокефальной в 2019 году? Мы на днях эту тему обсуждали с архиепископом Черниговским и Нежинским Евстратием.
- Конечно, может. К этому всё и идёт. Во-первых, это нормально на сегодняшний день.
Во-вторых, исторически здесь как раз епархия Московского патриархата - это некое новшество.
До 1686 года Литва была частью Киевской митрополии в прямом подчинении Константинопольского патриархата.
И наиболее древние храмы Вильнюса строились как раз именно тогда. И именно в этой юрисдикции, в константинопольской, православие здесь, в Литве, набирало свой основной, так сказать, размах.
И на сегодняшний день Константинопольский патриарх своей повесткой дня, своими высказываниями действительно стал моральным авторитетом, лидером.
И совершенно нормальным является то, что к нему теперь тянутся. И мы к нему, естественно, подадим апелляцию за наш запрет. И если успеют к тому времени расправиться с отцом Георгием Сунгайла, лишив его сана, это будет ещё одна апелляция. Такое уже было в Украине.
Дело в том, что сейчас Виленско-Литовская епархия действует по таким же лекалам, как это было в Украине. Демонстрации вот эти все, подписи, высказывания пафосные ни о чём, но очень громкие. Здесь точно так же.
Немного даже обидно за епархию. Все-таки могли бы более как-то грамотно поступить.
А на самом деле идут вот по такому пути: помните вот это - тройка, НКВД, враг народа. Тут примерно такие же обвинения только с церковной окраской, обвинения такие же огульные, такие же несостоятельные, но действия решительные.
То есть, грубо говоря, нас сейчас посадили под арест, а Сунгайлу готовятся расстрелять.
То же самое произошло с протодиаконом Андреем Кураевым. Там вообще какая-то непонятная формулировка - лишить сана, но введён мораторий. Бред, конечно, но что сделать – в такие времена живем, мы сейчас очень много бреда слышим.
- В Литовской епархии, как вы полагаете, митрополит Иннокентий - это самостоятельная фигура?
- Нет, конечно. Хотя сейчас они очень лукаво пишут. С одной стороны, апеллируя к каноническому полю. С другой стороны, называют его главой православной церкви Литвы.
Нет такой канонической единицы в Литве. Есть Литовская епархия, и Иннокентий всего лишь правящий архиерей рядовой епархии.
Да, в министерстве юстиции Литвы зарегистрирована православная церковь Литвы. Но это для ведения документации.
С точки зрения канонического, - я поясню для нашей аудитории, - здесь есть очень тонкая разница, что есть официальный титул, а что есть неофициальный титул.
Официальный титул предполагает уже соответствующие права.
Вот, скажем, в соседней стране Латвии - там митрополит Рижский и всея Латвии - вот там есть уже некая автономия. Она, конечно, тоже номинальная, потому что всё равно управляется фактически вручную из Москвы.
Так же и в Эстонии. Там делается вид внешний выборов предстоятеля, но на самом деле это лишь внешне. А в Литве даже этого нет.
Поэтому, знаете, то, в чём нас обвиняют, говоря, что мы раскольники, игра на публику что называется.
