Памятник, установленный "по-воровски". Почему на Урале начался конфликт из-за мемориала ссыльным литовцам

С лета прошлого года продолжаются споры о том, нужен ли вообще монумент. Говорят, среди фамилий могут быть «лесные братья» – литовские партизаны. Местные чиновники на словах поддерживают активистов и даже придумали название для конструкции - «Последний путь Галяшора». Но узаконить её до сих пор не получается.

В июле 1945 года в литовскую деревню Вершулишки пришли сотрудники НКВД. Зашли в дом, где жил Антанас Гуркшнис со своими родителями, братьями и сёстрами, велели собрать самое необходимое и вместе с другими литовцами посадили в товарный поезд. «Когда везли в телятниках (вагонах, в которых перевозили животных, - Прим.ред.), люди от стресса умирали, – рассказывает Антанас. – Пришлось оставить нажитое таким трудом». Дом в Вершулишках семья Гуркшнисов построила на земле, данной отцу Антанаса, Пранасу, за службу добровольцем в литовской республиканской армии. Поначалу жили в землянках, а потом обзавелись «живностью, инвентарём»...

Антанас Гуркшнис (фото: Ярослав Чернов)

Всё это Антанас узнает от родных позже. На момент высылки ему было всего три года. Депортации тогда избежал только его брат (он лежал в больнице) и одна из сестёр: «Пасла коров на лугу, и её не заметили, а потом - дала дёру».

Коллективная ответственность

В заключении МВД Литовской ССР, которое появилось в 1955-м, сказано, что Гуркшнисы были «семьёй участника вооружённой банды литовского подполья», поэтому и подлежали депортации. Один из братьев мальчика действительно был партизаном. «Коллективная ответственность», - объясняет старик сейчас. Судя по заключению МВД, партизана из семьи Гуркшнисов убили через год «при проведении войсковой операции».

Документы (фото: Ярослав Чернов)

Переселять литовские семьи вглубь России, между тем, продолжали. Депортации повторялись каждый год, вплоть до смерти Сталина.

Гуркшнисов тогда вывезли на спецпоселение на Урал – в коми-пермяцкий посёлок Галяшор, где тогда уже жили депортированные поляки. Весной 1946 года бежала сестра Антанаса, Аугения. Пешком прошла 150 километров до ближайшей станции, а потом выбиралась на родину тайком в грузовых вагонах. После пропажи (каждую неделю спецпереселенцам нужно было «отмечаться») к Гуркшнисам в барак пришли с проверкой: «Где дочь?». Мать только руками развела. Антанас помнит, как перед этим она уговаривала его: «Молчи, ничего не говори». Позже девушка писала из Литвы под чужим именем. В 1947 году отец Пранас умер от болезни.

Детство и молодость Антанаса прошли в Прикамье, и он называет его своей второй родиной. Вспоминает, что в Галяшоре (с населением в триста человек) все жили дружно. «В школе нас поначалу обзывали фашистами, бандитами, - говорит. - Но это быстро прошло. Да и они [коми-пермяки] постепенно поняли, что литовцы - люди деловые».

Литовцы учили местных делать колбасу, вспоминает пермяк Леонид Ладанов, тоже живший в Галяшоре и друживший с племянником Антанаса. «Зарежут свиней - ничего не выбрасывали, - вспоминает он. - Внутренности коптили». Коми-пермяки в свою очередь учили литовцев охотиться. А в лес тогда ходили со школьного возраста. Вместе отмечали 1 мая, 7 ноября и другие праздники. Друзья и коллеги называли литовцев на русский манер: Антанаса - Антоном, Йонаса - Ваней. Иностранные имена было сложно выговорить.

Леонид Ладанов (фото: Ярослав Чернов)

«Пройдет коми-пермяк мимо кладбища - да перекрестится»

Когда умер Сталин, дети и учителя в школе плакали, и Антанас тоже. Но тогда же «вздохнули – грянут перемены». «А когда разоблачили Берию (вскоре после смерти Сталина - Прим. ред.) - помню, была радость. Я побежал домой, вырвал из настенного календаря лист с его фотографией и изорвал».

В 1959-м съездили с матерью в Литву. На месте дома, из которого их выслали, сохранился только фундамент.

Все родственники Антанаса, да и многие другие литовцы постепенно вернулись на родину. Но он остался в Прикамье. После школы поступил в сельскохозяйственный институт в Перми, потом переехал в этот город. Здесь познакомился с будущей женой, родилась дочь. Вспоминает, что была возможность перебраться в литовский Мажейкяй, но «мы не согласились: не хотели переезжать в провинцию». 38 лет Гуркшнис проработал инженером по транспорту в областной станции по племенному делу и искусственному осеменению. Стал ветераном российской племенной службы.

«Я был самым молодым из тех, кого вывезли, - продолжает пенсионер. - И понял, что надо как-то увековечить память о литовцах. Время идёт, люди умирают. Нужно памятник поставить: пройдет коми-пермяк мимо кладбища - да перекрестится». В начале 2010-х годов мужчина начал собирать фамилии ссыльных, похороненных в Галяшоре. Приехал за справками в Центр исследования геноцида в Вильнюсе. Набралось 89 имён. Все они, по словам Антанаса, реабилитированные, то есть точно не были партизанами.

Кладбище (фото: Ярослав Чернов)

К августу 2016 года инициативная группа собрала в Литве деньги. Там же сделали металлические таблички со словами: «Здесь покоятся литовцы, поляки - жертвы политических репрессий 1945 года», «Мы вас помним, любим, скорбим. Соотечественники», а также табличку со списком из 89 фамилий. Изготовили и круг, напоминающий солнце с лучами. По словам Гуркшниса, символ тоски по родине. Потом активисты приехали в Россию и десять дней жили в палатках рядом с галяшорским кладбищем. Перед этим, утверждает Антанас, литовцы отправили в администрацию Кудымкарского района 89 справок о реабилитации - чтобы не возникало вопросов. Районный глава Валерий Климов это не подтверждает и не опровергает: во время нашей беседы ответственный за памятник сотрудник находится в отпуске.

Цемент и продукты возил на тракторе – по-другому сюда не добраться, рассказывает Леонид Ладанов. Он тоже помогал. «Если ты в посёлке родился - почему не поможешь? - считает он. - Они мне не враги были. Кто поможет больше?».

Памятник, вместе с основанием занимающий меньше 10 квадратных метров земли, - единственное, кроме погоста, что есть сейчас на месте Галяшора. Вокруг – снежное поле, лес. Разрешения строить памятник, говорит Антанас, из администрации Кудымкарского района он так и не дождался. Но литовцы посчитали, что тянуть до сентября не будут: осенью работам могла помешать погода.

Бывший председатель отделения правозащитного общества «Мемориал» в Коми-Пермяцком округе Артур Кривощёков, занимавший этот пост до декабря 2017 года, рассказывает - ещё до возведения памятника чиновники обратились к нему за советом. И он тогда предложил не спешить с одобрением. Объясняет, в списке фамилий «могут быть лесные братья».

- А если они будут, то что? - спрашиваем собеседника.
- Как - что? А как они себя вели, вы знаете? И как сегодня ведут? Все наши памятники в Литве ими разрушены. Они сейчас у власти там.

Артур Кривощёков (фото: Ярослав Чернов)

Монумент, считает Кривощёков, установили «тайком», «по-воровски». «Чего-то они боялись. - уверен бывший руководитель местного «Мемориала». - Списка».

«Или их тут обижали?»

Осенью 2016-го местная кудымкарская газета «Иньвенский край» опубликовала письмо пенсионерки из соседнего с Галяшором посёлка Велва-База Валентины Шкварок. «Какие они жертвы <...>? - цитирует это обращение кудымкарское издание «Парма-Новости». - Убиты? Или их тут обижали? Они во время войны убивали наших русских солдат, бросали их в колодцы. <…> Мы все жили в таких же условиях, так же одевались, жили в бараках, спали на полу среди клопов. <…> У меня мама тоже с колхоза приехала, тоже тогда поставить памятник жертвам?».

Против памятника, кроме пенсионерки и Артура Кривощёкова из «Мемориала», высказалась также член прикамского штаба Общероссийского народного фронта Светлана Аристова. Затем вмешалась кудымкарская прокуратура. Она нашла нарушение административного кодекса и обратилась в министерство природных ресурсов Пермского края – то выписало Гуркшнису штраф в 20 тысяч рублей за «самовольное занятие лесных участков» (Статья 7.9 КоАП РФ). Потом постановление о штрафе было отменено «в связи с малозначительностью правонарушения».

Памятник (фото: Ярослав Чернов)

Гуркшнис говорит, что уже «три раза» ходил к уполномоченному по правам человека в Пермском крае, и это помогло. Сейчас памятник всё-таки хотят легализовать.

Это в беседе с нами подтвердил глава Кудымкарского района Климов. «Есть план по этому поводу, как всё последовательно сделать, - говорит он. - Идут первые мероприятия по земле». Подробности чиновник рассказывать не стал: «Я не буду вам объяснять, что и как. Сказал, что работа идёт, идёт соответствующий документооборот».

Районные чиновники хотят признать монумент объектом культурного наследия и даже придумали для него имя - «Бэрья туй Галяшор», что с коми-пермяцкого языка переводится как «Последний путь Галяшора». Впрочем, когда будут заверешены все бюрократические процедуры, глава Кудымкарского района сказать затруднился.

Вряд ли мимо памятника будет часто кто-то проходить: монумент находится в отдалённом месте. Наверное, в первую очередь он нужен самим создателям. Антанас, например, после приезда сюда в сентябре этого года отвёз на родину фотографии и раздавал их потомкам ссыльных. Но тем страннее выглядит конфликт, который разгорелся из-за монумента.