За это время Александр успел поработать в качестве эксперта или советника по правовым вопросам почти со всеми ветвями власти. По его наблюдениями за последние 20 лет в Литве сделан большой шаг вперед в вопросе интеграции и возможности карьеры для людей не коренной национальности.
"Когда я смотрю сейчас на данную ситуацию, то вижу, что поляков, русских и представителей других национальных общин очень много. Они занимают руководящие должности уже не на уровне начальника отдела и заместителя директора, а на уровне канцлеров министерств. У нас, по-моему, двое канцлеров не литовцы. У нас министр юстиции не литовка", - говорит собеседник, хотя при этом с сожалением отмечает, что в течение 30-ти лет независимости национальная политика так и не появилась.
По словам А. Радченко, вопросы о национальной политике – это его хобби, которым он занимается как частное лицо, как человек, обладающий активной общественной позицией, и как публицист, а также журналист.
Своими "(Не)Простыми историями" Александр охотно поделился с читателями Delfi и слушателями Rusradio.lt, отвечая на вопросы ведущего Эрнеста Алесина.
- Сегодня у нас в гостях советник председателя парламента по вопросам права Литвы Александр Радченко. Ты человек с юридическим образованием и человек, который работал со всеми ветвями власти в Литве. Верно?
– Да, кроме судебной.
- Ты бы мог рассказать немного о своих родителях и о том, откуда ты?
– Я родился в Вильнюсе в 1975 году. У меня было типичное советское детство, за которым я, если признаться, не тоскую абсолютно. Я помню все эти безнадежно серые цвета, эти очереди. Мне иногда довольно странно слышать от людей особенно моего возраста, что они относятся к тому периоду жизни, к той эпохе с большой ностальгией. Для меня это просто нормальный период в жизни и только.
Моя мать библиотекарь, а отец работал токарем. По тем меркам мы были из среднего класса, а по нынешним это, наверное, намного ниже среднего. Я окончил вильнюсскую школу №11. Сейчас это лицей имени Адама Мицкевича. В то время это была одна из трех или четырех польских школ в Вильнюсе. По тем временам она считалась престижной школой. Я вот 12 лет добирался из Каролинишкес (один из микрорайонов Вильнюса - Delfi) в свою школу, которая находится недалеко от ЖД вокзала. Через весь город в переполненных троллейбусах, пробивался каждое утро с трудом в эту старую школу и как-то доезжал. Честно говоря, у меня не было никаких проблем или психологического стресса из-за того, что нужно было каждый день добираться полчаса туда и полчаса обратно.
- Кто принял решение, посоветовал или же помог тебе выбирать образование? Почему ты пошел на юрфак? Почему юрист?
– Знаешь, я вот готовясь к нашему разговору вспомнил одну историю. Когда мне было пять или шесть лет, моя мама повела меня к зубному. Стоматолог, заговаривая мне зубы, тогда спросила, а кем я хочу стать. Я ответил, что трактористом. Она там с умилением удивилась, мол, наконец-то, а то одни космонавты. Потом у меня, конечно же, был период и космонавтов, и инженеров, и милиционеров. Где-то в классе 8-м или 9-м я уже точно понял, что хочу быть юристом. Даже никто меня не подтолкнул. В роду у меня тоже не было никаких ни юристов, ни адвокатов, ни судей, ни прокуроров. Просто это так само пришло. Наверное, это просто ближе моему характеру, к тому, что меня с самого детства окружали книги, которые я корзинами и мешками таскал с маминой работы. Как-то оно само собой вышло.
После окончания школы я попробовал поступить на юрфак Вильнюсского университета, но мне не удалось, поскольку тогда мне не хватило одного или двух баллов из 40-ка необходимых. Однако у меня появилась возможность уехать учиться в Польшу, где я и провёл пять лет. Я окончил Гданьский университет с отличием и опять же как-то само собой получилось, что я принял решение вернуться в Литву и продолжать здесь работать.
- Почему ты не продолжил карьеру в Польше, ведь там были такие возможности? Почему вернулся сюда, обратно?
– Да, была такая возможность. Большинство моих одноклассников, ровесников, которые уехали в Польшу, остались там. Ну, мне казалось, что лучше быть большой лягушкой в маленьком болоте, чем маленькой в большом. Мне казалось, что в Литве больше перспектив, если честно. Я абсолютно не жалею. За двадцать лет после окончания моего студенческого периода я добился неплохих результатов. Я не могу сказать, что кто-то из моих однокурсников, которые приехали из Литвы, Беларуси или Украины, добились в Польше таких же результатов.
- Польский язык в твоей жизни с детства?
– Да. Честно говоря, у меня в семье много кровей. Да, определённо превалирует польская, но есть и литовские, украинские, белорусские и татарские корни, а также еврейские. Вот такой вот вильнюсский интернационал, как и у многих потомственных жителей Вильнюса.
- С русским также всё понятно, поскольку ты живёшь в стране, где когда-то русский был первым языком, а вторым литовский. А что с иностранными языками?
– Я понимаю много славянских языков. Спокойно читаю, могу договориться. Однако не могу сказать, что знаю украинский или белорусский. Да, я их понимаю, могу договориться на бытовом уровне, но не более. Я не считаю это за знание языка. Если мы говорим о знании языков, то я всегда впишу в своё резюме: литовский и польский как родной, русский тоже, хотя я его уже начинаю забывать, и английский.
- Какая была юридическая специализация? Я пытаюсь понять, что тебя привело туда, где ты работаешь сегодня.
– Знаешь, мне кажется, эта университетская специализация немного переоценена. Когда тебе 20-22 года, то ты не особо понимаешь, что ты будешь делать в жизни и зачем тебе нужна эта специализация. У меня это было конституционное право, но сказать, что я видел себя в конституционном суде, парламенте или в правительстве, я не могу. Когда я учился Польше, то мне казалось, когда я вернусь в Литву, то для меня дорога в государственный сектор заказана, и я буду крутиться в частных конторах или фирмах, которые сотрудничают с Польшей. Однако жизнь повернулась иначе и вся моя юридическая практика связана с государственным сектором.
- В твоём большом списке мест работы все три главные института власти. Это парламент, где ты сейчас консультируешь председателя парламента. Ты работал юристом и группе советников в президеньской администрации. До этого тебе удалось поработать не с одним правительством. Насколько я помню, ты сотрудничал ещё с правительством в период премьерства Саулюса Сквернялиса. С какими вопросами к тебе обращались разные политики в разное время? Можешь ли ты их как-то сгруппировать? В чём ты консультировал? Это было связано только с буквой закона или же затрагивало национальные вопросы?
– Вопросы о национальной политике – это моё хобби. Я этим занимаюсь как частное лицо, как человек, который занимает довольно активную общественную позицию, как публицист и журналист, поскольку это тоже какая-то часть моей жизни и работы. Работая в Министерстве юстиции и в канцелярии правительства, а позже в администрации президента, а сейчас советником спикера парламента, я был прежде всего юристом. Этот круг моих обязанностей и вопросов был очень широк. Это было и административное, и гражданское право, где-то какие-то вещи, связанные с уголовным правом, однако это уже не моя специфика и специализация. Я не считаю себя каким-то спецом по уголовному праву. Прежде всего это административное и конституционное право.
Было очень много каких-то интересных вещей, связанных с конкуренцией, решением правительства, интервенцией рыночных отношениях. Я разбирался в том, как это всё сделать, не нарушая нашего законодательства и европейского. Было очень много принято решений, сейчас уже всё и не вспомнить.
Ты правильно заметил, что в правительстве, в канцелярии правительства я работал с 2006 по 2017-18 гг.. За лет 12 я прошёл дорогу от советника, начальника отдела к заместителю директора правового департамента.
- Работал ты в правительстве много лет, а тебя кто-нибудь по имени узнавал? Я имею в виду премьер-министров. Они знали тебя по имени?
– Да, конечно. Я начал работать в канцелярии правительства при Альгирдасе Бразаускасе. Он, по-моему, знал всех абсолютно, всех работников канцелярии по имени и отчеству.
- Существовал ли какой-то телефон или красная кнопка для того, чтобы позвонить напрямую? У тебя был такой период, когда ты мог позвонить в кабинет власти?
– Чтобы я мог позвонить, то такого не случалось. Всё же это не тот уровень отношений. Я не был политическим советником премьера, я бы советником канцелярии премьера. Это немного разные вещи, если мы говорим об администрации президента. Например, сейчас я являюсь советником спикера парламента, это уже прямые линии с непосредственным начальником. Работая в правительстве, они могли позвонить мне, а я им вряд ли. По крайней мере я не пользовался такими случаями.
- За такое продолжительное время ты видел много разных политических сил, политиков разного уровня. Наверное, ты можешь сейчас уже после первого разговора или заявления дать оценку человеку, например, насколько он продуктивен или нет в разных вопросах. При этом ты назвал общественную деятельность, которой занимаешься. Наверное, одним из таких проектов является "Польский дискуссионный клуб", в котором вы немало хороших идей дали нашей стране. Вы предлагали всевозможные ответы на вопросы, связанные с образованием, медиа для национальных групп. Эти вопросы для тебя всё ещё важны? Ты считаешь, что мы сделали шаг в сторону сближения? Достаточно ли уделяется внимание национальным группам в Литве? Есть ли за эти годы какой-то сдвиг?
– Я думаю, что да. Есть сдвиг. Он начался лет 5-6 назад уже во времена Саулюса Сквернялиса. Я всегда подчеркиваю во всех интервью то, что в Литве нет дискриминации национальных меньшинств по национальному признаку, поскольку в течение вот этого 30-ти независимости, так и не появилась национальная политика. С одной стороны, это и неплохо, поскольку нет вот какой-то дискриминации на национальном уровне. С другой стороны, это и плохо, поскольку проблемы мы не решаем.
Если мы говорим о последних 5-6 года, то сдвиг есть, особенно в сфере консультаций. Сейчас уже ни правительство, ни парламент, ни президент не принимают решений, связанных с национальными общинами, без консультации с ними. Всё таки есть желание понять, какие чаяния, желания и интересы есть у этих общин, даже самых небольших. Они стремятся это как-то оценить и не принимать таких решений, которые мы видели ещё 10 лет назад.
Наверное, все мы помним образовательную реформу 2011 года, когда все эти протесты и предложения национальных общин были просто переломлены через колено и выброшены в мусорное ведро. Сейчас таких решений уже нет. Мы видим, как Министерство образования продвигает новую реформу общеобразовательных школ. Мы видим, что в новой реформе уже априори, изначально предусмотрен ряд исключений для школ национальных меньшинств. Думаю, что это хороший знак, который говорит о том, что у нас что-то меняется. Я надеюсь, что может через год или два мы сможем сказать, что у нас есть и национальная политика.
- Скажи, а образование, которое сегодня получают дети не в литовских, а русских, польских, белорусских гимназиях имеют такие же условия, чтобы начать жизнь и карьеру? Всё ли тут уже решено? Поскольку у нас есть отличные примеры людей, которые закончили такие гимназии, уходят не только в политику, но и большой бизнес. Всё ли правильно сейчас идёт? Можно ли закончив не литовскую гимназию, добиться чего-то в нашей стране?
– Я думаю, что можно. Я вот расскажу на своём примере. Я пришёл на госслужбу в двухтысячном году, 20 лет назад. В то время я выиграл конкурс на должность главного специалиста в департаменте права Министерства юстиции. Тогда я был единственный нелитовец в департаменте на то время. Мои коллеги из других департаментом приходили просто поздороваться и посмотреть на эту "диковинку". Нелитовец стал юристом. Когда я смотрю сейчас на данную ситуацию, то вижу, что поляков, русских и представителей других национальных общин очень много. Они занимают руководящие должности уже не на уровне начальника отдела и заместителя директора, а на уровне канцлеров министерств. У нас, по-моему, двое канцлеров не литовцы. У нас министр юстиции не литовка. В течение этих 20-ти лет мы сделали такой огромный шаг вперёд, если мы говорим об интеграции и возможности карьеры для людей не коренной национальной, то говорить о том, что после польской или русской гимназии тебе дороги закрыты куда-то вверх, явно не приходится.
- Наверное, это не без помощи таких людей, как вы, которые всё время говорили политикам, что на эту ситуацию нужно внимательно посмотреть под другим углом. Хорошо, давайте немного об "остреньком". Как ты считаешь, нужны Литве партии по национальному признаку? Могут ли они защищать интересы?
– Честно говоря, я всё же считаю, что национальность не является идеологией. Партии должны всё же базироваться на каком-то идеологическом основании. Ты либо левых, либо правых взглядов, но ты не можешь быть поляком или русским по взглядам. Мне кажется, что партии, которые создаются по национальному принципу, всё же являются исключением и связаны с очень конкретным политическим контекстом, который мы имеем в Восточной Европе. Опять же, если есть группа людей, для которой это очень важно, и на этой основе следует создавать какую-то политическую структуру, то это их право. Это право нужно просто принять как должное.
- Тебе довелось работать с правящей партией "Зелёных и крестьян", далее ты баллотировался в самоуправление от социал-демократического списка. Я так понимаю, ты не вступал в партию в обоих случаях. Сегодня ты работаешь с политиком либеральной партии. Это как-то меняет твои взгляды? Или же ты разделяешь работу от своих убеждений?
– Опять же, здесь нужно понять две вещи. Когда я работал в канцелярии правительства, то был просто госслужащим карьерного толка, как это правильно назвать по-русски. Это была просто работа, я это ясно отделял. Это работа, которую я выполняю усердно, хорошо, честно, но это просто работа. Когда я работал советником президента, а сейчас спикера, то это уже политическая должность. Здесь, несомненно, наши взгляды уже должны совпадать. Для меня это не проблема работать с Викторией Чмилите-Нильсен, а скорее удовольствие. Во-первых, в 2006 году я был одним из основателей Движения либералов (либеральная партия - Delfi). Я считаю себя человеком леволиберальных взглядов. В данный момент я не состою ни в какой партии, но мне, честно говоря, приемлема либеральная повестка дня и социал-демократическая в каком-то смысле. Я не вижу какого-то особенно большого внутреннего конфликта, что я когда-то был частью Вильнюсского самоуправления в списке Литовской социал-демократической партии.
- Хочу немного про внутреннюю кухню расспросить. Раз уж вы работаете у замечательной женщины, всё же вы, мужчины, всегда должны быть подтянуты. Ты каждое утро проверяешь свой внешний вид, когда идёшь на работу в парламент?
– Ммм…Да, наверное. Я об этом никогда не задумывался. Я надеюсь, что это уже на каком-то автоматическом уровне, например, проверить все ли пуговицы застегнуты.
- Лично твоё мнение, считаешь ли ты нужным Закон о национальных меньшинствах? И куда он пропал?
– Да, это большая проблема, что мы уже 10 лет не можем принять Закон о национальных меньшинствах. Мне кажется, что это результат того, о чём я говорил. У нас нет национальной политики, поэтому и нет возможности, не всё застревает в каких-то бюрократических механизмах принятия политических, правовых решений. Я думаю, что такой закон нужен.
Конечно, можно решить все проблемы, которые он должен решить, и без него, а просто, принимая поправки к уже существующим законам. Однако мы понимаем, что этот процесс не идёт. Именно поэтому, как мне кажется, лучше решить этот процесс одним махом и принять закон. Когда он будет принят? Ну, я думаю, что точно не на осенней сессии. Скорее всего это дело весны следующего года.
- Что самое важное в этом законе? Что там такое? Ведь его по факту никто не видел.
– Вот именно, его ещё никто не видел, а многие уже против. Это такой парадокс литовской политической жизни. Мне кажется, что две вещи обязательно должны быть в этом законе. Во-первых, это как-то урегулировать вопрос использования языков национальных общин в общественной жизни. В данный момент мы находимся в какой-то серой зоне. С одной стороны, их можно использовать, а с другой стороны, до конца это не урегулировано, и каждая государственная институция решает по-своему эти вопросы. Второй вопрос, который должен решить этот закон, связан с финансированием национальных общин, включая финансирование СМИ на польском, русском и других языках национальных меньшинств. Здесь у нас огромная проблема, огромный долг перед теми СМИ, которые работают скорее на каких-то внутренних резервах, чем помощи государству.
- Предлагаю сейчас ответить на небольшой блиц-опрос. Я задаю вопросы, ты находишь ответы, задумываясь или нет. Юристы всегда задумываются перед тем, как дают ответы?
– Юристы должны задумываться перед тем, как давать ответы.
- Какой цвет: жёлтый, зелёный или красный?
– Красный.
- Самый красивый город Литвы?
– Вильнюс, конечно же.
- Самый красивый город мира?
– Я бы сказал, что это Куско в Перу. Это то, что мне когда-то очень сильно понравилось. Это просто шикарный город.
- Если не Литва, то какая страна?
– Скажу две. Либо поближе Исландия, либо Новая Зеландия. Даже несколько лет назад я подумывал об иммиграции в Новую Зеландию. Они очень похожи. Это очень комфортные и красивые страны. Там люди как-то относятся по-человечески друг к другу. Такое чувство опоры.
- Что тебя переубедило иммигрировать?
– Видимо, я всё же человек Литвы. Для меня это мой край, всё родное. Здесь все мои ближайшие люди, родственники, друзья. Я как-то к этому привязан и думаю, что мы в состоянии создать Новую Зеландию или же Исландию в Литве.
- Место или места, которые иностранец должен увидеть в Литве?
– Хороший вопрос. Я бы, например, посоветовал посмотреть дельту Нёмана. Это возможно не особо известное место. Мы все обычно ездим на взморье: Паланга, Клайпеда. А вот я бы поехал туда. Там очень тихо, очень круто.
- Дом или квартира?
– Всё же квартира.
- Кто занимается домашним хозяйством в Вашей семье?
– Я занимаюсь.
- Вы уже выбрали поставщика электроэнергии?
– Да, выбрал.
- Самокат, электромобиль или же велик?
– Электромобиль классно.
- Футбол или баскетбол? Если что-то из этого, то какая команда?
– Футбол. Честно говоря, огда-то я был фаном вильнюсского Žalgiris. Сейчас, честно признаюсь, уже не особо слежу за их успехами. Однако, видимо, симпатия с детства осталась.
- Есть ли у тебя время на Интернет не для работы?
– В наше время трудно делить Интернет не для работы и для работы. Всё время мы в сети. В целом сейчас всё общение происходит в сети, особенно во времена пандемии. Да, время есть. Я думаю, что и для хобби в Интернете тоже.
- За чем ты следишь в Интернете?
– Не могу сказать, что за чем-то конкретным. Например, у меня есть круг каких-то литовских публицистов, которых я люблю почитать. Конечно, все основные СМИ я просматриваю каждое утро, день.
- Есть ли любовь в Интернете?
– Я думаю, нет. Всё таки любовь является делом живого общения.
- Последний раз, когда тебе довелось столкнуться с полицией? Что это была за история?
– Ой, это было лет 10 назад. Я ехал на заднем сидении, не пристегнув ремень. Получил за это административную финансовую санкцию.
- Помнишь ли ты своего первого учителя?
– Да, помню.
- Любимый и нелюбимый предмет в школе?
– Нелюбимым предметом была математика. Признаюсь, с класса шестого и до последнего я списывал. Не знаю, как мне удалось сдать государственные экзамены, но вот... А любимый предмет – это история.
- Самый дикий случай в школе, который ты помнишь до сих пор?
– Помню, что кто-то из моих одноклассников в классе 5 или 6 вломились в кассу в столовой и украли деньги. Было такое серьёзное преступление. По советским временам это всё было очень строго и на уровне директора решалось, вызывать милицию или нет. Это всё там замяли.
- Какого памятника, по твоему мнению, не хватает в Литве?
– Трудно сказать. Наверное, у нас этих памятников полно и всего хватает. Я бы сказал так, мне не хватает памятных табличек особенно для деятелей из национальных общин. Вот этих всех польских, еврейских, белорусских и других общин. Мне кажется этого в Вильнюсе должно быть больше.
- Я правильно понимаю, что не хватает акцентов, а не памятников?
– Да. Памятники – это всё же нечто большое и дорогое. А вот таких акцентов о нашим многокультурном, богатом наследием городе мне бы хотелось видеть больше.
- Любимое литовское блюдо?
– Я не самый большой любитель литовской и, кстати, польской кухни тоже, но, скажем… пусть будет блины жемайчю.
- Главный литовский праздник?
– Рождество.
- Самый любимый праздник?
– Тоже Рождество, Кучос (Сочельник).
- Когда Вы наряжаете дома ёлку?
– Если честно, я не большой поклонник этой традиции. У нас в семье занимается этим мама. На вот где-то за неделю до Рождества начинает этим заниматься.
- Три ассоциации с новогодними праздниками?
– Хороший вопрос. Счастье, надежда и шампанское.
- Твой прогноз о том, как национальные группы сблизятся с титульной нацией в ближайшее время? Как я понял, у тебя есть вера в то, что мы все острые углы сможем как-то смягчить?
– Я бы сказал так, острые углы являются натуральной вещью в демократическом обществе. Тут надо не сглаживать, а скорее принять, что мы в чём-то отличаемся, а в чём-то очень похожи. Это стоит принять как должное и жить с этим. Я думаю, что это возможно. Я вижу, что какие-то сдвиги есть и они большие, если мы говорим о перспективе 20-30 лет. Да, они может не так заметны с перспективы 6 или 3 месяцев, но вообще-то мы сделали такой шаг вперёд, в сравнении с 1989 годом, 90-ми или даже 2011-м. Я оптимист, я смотрю в будущее и в будущее наших межнациональных отношений с большим оптимизмом.
- По твоему мнению, гражданство никак не разделяет людей. Это люди одной страны?
– Да, конечно.
"(Не)Простые истории" - совместный проект двух русскоязычных СМИ Литвы. Эти истории в нашей студии рассказывают люди, благодаря которым о Литве узнают во всем мире.
У кого-то Литва ассоциируется со вкусными блюдами, другие слышали о хороших дорогах, баскетболе, Fintech'е, театре или оперном искусстве, политике. За всеми этими достижениями стоят конкретные люди разных национальностей и культур, живущие среди нас.
Смотрите, читайте и слушайте в любое удобное время на портале Delfi.ru и эфире Rusradio.lt.
