Delfi: Обратимся к истории трехлетней давности, когда Православная церковь Украины стала автокефальной, получив томос от Константинопольского патриархата. Когда и почему наметилась линия раздела между украинской церковью и московским патриархатом?
Архиепископ Черниговский и Нежинский Православной церкви Украины Евстратий:
Речь идет даже не о разделе, а о восстановлении исторической справедливости. И решение Вселенского патриарха Варфоломея о предоставлении томоса об автокефалии восходит корнями к событиям конца XVII века.
В 1686 году с использованием политического давления и подкупа Москва получила письмо от патриарха Дионисия, по которому разрешалось московскому патриарху рукополагать (совершать хиротонию) избранного в Киеве митрополита для Киевской кафедры.
Как это объяснялось? По условиям политическим, - так как Киев находился в руках Московского царства, а сообщение с Константинополем было осложнено военными действиями и прочими событиями, - предоставлялось право московскому патриарху рукополагать.
Они это трактовали как предоставление некой власти. И фактически за короткий промежуток времени совершили аннексию Киевской митрополии, превратив её из де-факто автономной церкви (потому что Киевская митрополия древнего времени, которая территориально распространялась на земли современной Украины, Беларуси, Литвы и Польши) в рядовые епархии Русской православной церкви.
То, что произошло три года назад, - это завершение длительного, более чем столетнего процесса освобождения от неканонической с точки зрения церкви, и незаконной, несправедливой с точки зрения истории власти Москвы над православной Украиной.
Многие, конечно, пытались это представить как некий политический проект, даже личный проект предыдущего президента Украины Петра Порошенко, забывая о том, что борьба за церковную независимость Украины началась тогда, когда началась и борьба за освобождение многих народов, многих церквей в 1917 году после падения монархии Романовых.
Украинская революция, в отличие от многих других освободительных движений, оказалось неуспешной. Мы не смогли отстоять свое независимое государство, соответственно не смогли отстоять и свою независимую церковь.
Но борьба продолжалась. Продолжалась она в Украине, продолжалась и в диаспоре. И в 2018-2019 годах завершился длительный процесс, а не просто произошло некое внезапное событие.
Многие узнали об этом - особенно международная аудитория - в связи с разрывом Москвы и Константинополя именно тогда.
Из-за того, что появилась информация в публичном пространстве именно тогда, со стороны могло сложиться мнение, что долгое время были вместе, а потом вдруг решили разделиться, и что этой истории всего несколько дней или месяцев, или лет.
На самом деле о причинах можно сказать то же самое, что сейчас можно сказать и о причинах войны, происходящей на украинской земле. Это не потому, что внезапно, вдруг два братских народа решили враждовать, - как пытаются это представить из Кремля.
Мол, всегда мы жили вместе, а тут вдруг некие нацисты, националисты решили разделить братские народы. На самом деле мы ещё со времён Богдана Хмельницкого и после него оказались в положении, в котором в свое время оказывались многие оккупированные колонизированные страны.
Из-за ощущения в Москве близости, возможности влиять культурно, возможности влиять религиозно происходила ползучая, но очень активная и уверенная деукраинизация.
Нас лишали нашей идентичности в языке, в культуре, в истории и, в том числе, и в религии. И всё это использовалось против нас.
А то, что происходит сейчас, - это фактически завершение многосотлетнего периода такой, может быть, не настолько явной, но колонизации, оккупации Московией. Московия присвоила себе имя Руси, присвоила себе нашу историю и присвоила себе право на историю нашей церкви. А сейчас нам приходится отстаивать это всё.
Мы пришли к тому моменту, - и мы это видим на событиях, которые происходят в Украине, - когда сейчас или мы отстоим свои права, или нас уничтожат.
Третьего не дано. К сожалению. Нет возможности договориться, найти понимание. Мы видим это на примере Бучи, мы это видим на примере Мариуполя, мы видим это на примере очень многих других событий. Я знаю, что происходило в Чернигове, вокруг Чернигова.
Невозможно договориться с дьяволом. Можно договориться с людьми.
Но когда логика дьявольская, логика совершенно извращенная, как тут договориться?
Я сегодня, общаясь с вашими коллегами, рассказал о совершенно реальном примере. Оккупант убивает мать, к телу мертвой матери привязывает ребенка, между ними ставят растяжку. То есть минирует их с расчетом на то, что придет кто-то освобождать ребенка, и погибнет ребенок, и погибнет тот, кто будет освобождать.
Это может укладываться в человеческую логику? Даже если говорить о враждебности, о войне… Это уже нечеловеческая логика.
- Вы уже сказали о возможности влияния Москвы культурном, религиозном, политическом. Если говорить о церковных делах, насколько длинные руки Русской православной церкви?
- Нужно разделять Русскую православную церковь как одну из 15 поместных православных церквей и Московскую патриархию как управляющую структуру. То есть то, что мы видим под именем Русской православной церкви или Московского патриархата сейчас, - это эрзац имперско-советской эпохи.
Ныне покойный патриарх Алексий II достаточно откровенно говорил середине 1990-х годов о том, что Советский Союз распался на 15 независимых государств, а Русская православная церковь сохранила свою структуру, и это залог будущего воссоединения.
В XIX веке во времена обер-прокурора Святейшего Синода графа Протасова (в эпоху царствования Николая I) в официальном языке использовалось наименование «ведомство православного исповедания». Так вот сейчас Московскую патриархию, Русскую Православную церковь лучше характеризует именно такое наименование.
Это не церковь в общеевропейском цивилизованном понимании, это ведомство православного исповедания - одно из ведомств Кремля.
Одно из заданий, которое нужно будет выполнить, - это освобождение собственно Русской церкви, церкви святых. Например, прекрасный святой Филипп (Колычев), митрополит Московский, который протестовал против жестокости Ивана Грозного, за что был лишен престола, сослан в монастырь, и там его Малюта Скуратов удавил.
Павел Лунгин снял прекрасный фильм «Царь», в котором свою последнюю роль сыграл Олег Янковский. Это была роль митрополита Филиппа II (в миру Федора Колычева). Вот это лицо Русской церкви.
Когда Иван Грозный идёт с походом на Новгород, - а Новгород был последним островком на земле Московии, где теплилась демократия, вечевая демократия, - так вот он идет покорять Новгород и приходит к Филиппу. И просит благословения у Филиппа, а тот говорит «нет тебе благословения».
Вот это Русская церковь. А не та, которую представляет Владимир Михайлович Гундяев - патриарх Кирилл, который дарит икону директору Росгвардии Золотову, который благословляет убийство, который выступает в светлый понедельник после Пасхи в Архангельском соборе Московского Кремля и после службы говорит: «Россия никогда ни на кого не нападала за всю свою историю. Она защищала свои рубежи».
Ну, конечно, можно Литву объявить священными рубежами России и потом не нападать на Литву, а защищать свои священные рубежи. Можно объявить Украину своими священными территориями, и не нападать, а защищаться.
Так собственно Россия всегда и делала. Она сначала что-то объявляла своим, а потом говорит «мы это будем защищать». И вот это ещё один момент, который характеризует, к сожалению, жизнь Московской патриархии, Русской православной церкви. То есть они пользуются этим как предлогом для агрессии и нападения.
И еще один момент. С советских времен механизмы государственного контроля над религией, которые были изжиты в других странах, в России остались те же самые. Ну, потому что президент полковник КГБ.
Все то, что мы читаем в архивных документах, - что можно прочитать здесь в Литве на основе архивных документов, как контролировалась жизнь церкви спецслужбами, Комитетом государственной безопасности, то, что можно прочитать в архивах Службы безопасности Украины, в других источниках открытых, - в России продолжают скрывать.
Но вот та система, которая работала в 1940-1950-1960-1970-е годы, продолжает работать.
Да, не каждый священник Московского патриархата является агентом, это исключено.
Но на ключевые должности, на должности, которые влияют на ключевые решения, Москва всегда продвигает людей, которые будут ей лояльны, которые будут исполнять то, что она от них ждёт.
И вот такая ситуация - это инструментализация церкви, которая становится одним из инструментов пропаганды, агрессии и в данном случае войны.
Насколько я информирован, это можно видеть и на событиях в Литве.
- Да, в Литве обсуждают эти события и, в том числе здесь, в студии Delfi мы уже не раз обсуждали эту тему, у нас в гостях был один из священников, который был отстранен от служения из-за того, что осудил нападение России на Украину. Что вы знаете об этой ситуации?
- Я достаточно внимательно слежу за тем, что происходит в Литве, потому что я прекрасно понимаю на примере нашем, на примере нашей борьбы, с чем им приходится сталкиваться.
Насколько я знаю, как раз лучшие из представителей православного духовенства оказались в такой ситуации, когда их отстранили от служения. И причина этого достаточно простая.
Я так понимаю, что из Москвы приходят указания, которые здесь пытаются исполнять, тем самым дискредитируя собственно православие как таковое.
Получается, что указы и приказы, которые исходят из центра, превалирует над здравым смыслом, над логикой, не говоря уже о религиозных канонах, о служении церковном.
Но, с другой стороны, я думаю, что это приведёт к некоему освобождению православия в Литве от московских оков. Точно так же, как это произошло и в Украине.
Мы уже вспомнили в нашей беседе о томосе, вспомнили о событиях, которые происходили в Украине. И здесь стоит отметить, что решение Вселенского патриархата о полном отозвании, скажем так, об аннулировании всех обязательств, которые были по письму 1686 года, касаются не только Украины.
А так как это касалось территории Киевской митрополии, - а Киевская митрополия, как я уже говорил, имела свою юрисдикцию, в том числе, и на землях Литвы в то время, - то решение Вселенского патриархата остаётся в силе и для Литвы.
Сейчас здесь каноническое право и каноническая территория Вселенского патриархата.
То есть де-факто сейчас это ещё не реализовалась, но канонически и юрисдикционно власть Московской патриархии над православными в Литве точно так же незаконна, как она незаконна и в Украине.
И я думаю, что, если будет таково желание духовенства, верующих православных в Литве, соответствующее обращение к Вселенскому патриарху, то раньше или позже - точно так же, как и наше прошение, - оно будет удовлетворено.
Думаю, что это будет быстрее. Потому что в нашем случае все осложнялось необходимостью долгое время для Вселенского патриарха как-то найти взаимопонимание с Москвой.
Москва его в 2016 году обманула: на Всеправославный собор, который готовили 40 лет, так и не поехала. Соответственно, Вселенский патриарх понял, что нечего искать с Москвой того, чего Москва никогда не может дать - диалога и взаимопонимания. И поэтому нужно действовать в общих интересах церкви, и Вселенский патриарх сделал для Украины то, что сделал. Я думаю, что и для Литвы, - а в свое время и для Беларуси, - будет сделано то же самое.
- Вернемся к событиям в Литве. Изначально митрополит Виленский и Литовский Иннокентий осудил войну, затем он в принципе от своих слов не отказывался, даже крестный ход «За мир» здесь устраивали недавно в Вильнюсе. То есть всё-таки какая-то автономия есть?
- Мне сложно судить о полноте мотивов. Но логика подсказывает, что идти в поддержку Российской агрессии крестным ходом по улицам, на которых развешены украинские флаги, было бы уж откровенно провокационно.
Естественно, что Московский патриархат адаптируется к той внешней среде, в которой ему приходится действовать. Но по плодам работы Московского патриархата можно судить о том, что в решающий момент они всегда оказываются на стороне Кремля. Москва сейчас - это империя зла.
И как бы это все ни прикрывали, единственный выход – вариант, который выбрал русский православный приход святителя Николая Мирликийского в Амстердаме, разорвавший отношения с Московским патриархатом.
Они выступили против агрессии России в Украине, и в их отношении начались точно такие же и по тому же сценарию репрессии, и они заявили, что полностью выходят из юрисдикции Москвы.
Тем более, опять же повторю, связь каноническая и юрисдикционная между православными в Литве так же, как в Беларуси, в Украине, - с Москвой незаконна. Это плод агрессии и аннексии, и всего того, что произошло в последнее десятилетие существования Московского царства и первое десятилетие существования Российской империи.
Почему в современных условиях нужно дальше жить в реалиях, созданных в те далекие времена, больше 300 лет тому назад?
Ну почему, для чего это нужно Москве, - это понятно. Для чего это нужно православным в Литве, в Беларуси, в Украине, в Латвии, - это не имеет своего логического объяснения.
- Как изменились настроения православных в Украине, прихожан церквей Московского патриархата на территории Украины до начала войны 24 февраля и после? Как повлияла война на эти настроения?
- Очень драматически всё изменилось. И я здесь оперирую не просто собственными впечатлениями, которые тоже есть. Я вижу у себя в храме, где я служу в Чернигове, множество людей, которые были прихожанами Московского патриархата ещё недавно, и они сами об этом говорят.
Я приведу данные социологического исследования в сравнении, в том числе с самым свежим, которое проведено в марте 2022 года, то есть ещё до того, как широко узнали о зверствах в Буче и всех других похожих событиях.
Я уверен, что за этот месяц изменения продолжились очевидно не в благоприятную для Московского патриархата сторону.
Так вот, до начала открытой российской агрессии в отношении Украины, до 24 февраля, в Украине себя относили к Московскому патриархату 15 процентов опрошенных, к Православной церкви Украины - 38 процентов опрошенных.
И 22 процента называли себя просто православными, то есть для них не имела значения юрисдикция. Эти люди в культурном отношении и по факту крещения, очевидно, считали себя православными.
А через месяц к Православной церкви Украины стали себя относить 52 процента, просто православных стало в 2 раза меньше – 11 процентов, а вот прихожан церквей Московского патриархата стало всего 4 процента.
То есть три четверти тех, кто ассоциировал себя с Московским патриархатом, изменили свою идентичность, свое отношение к этой церкви.
Это, напомню, еще на конец марта этого года. Цифры изменились для Московского патриархата в худшую сторону.
По украинскому законодательству каждый отдельный приход, каждая отдельная община имеет статус юридического лица, и собственность закреплена не так, как здесь в Литве, где собственность закреплена за церковью в целом.
В Украине храмы и вся другая собственность закреплена за конкретными общинами.
Вот общины массово принимают решение о выходе из юрисдикции Московского патриархата и на основе, которая прописана в томосе. В томосе написано, что все православные Украине должны принадлежать Православной церкви Украины, так как это является нормальным образом жизни для всех поместных церквей.
Вот они и следуют тому, что указано в томосе, что соответствует каноническим нормам.
И я уверен, что мирным путем, путем понимания, путем диалога, может быть, не за месяц, не за два, но за некоторое достаточно короткое время юрисдикция Московского патриархата в Украине драматически сократится до тех размеров, которые будут совершенно не опасны с точки зрения инструментализации Кремлём возможностей Московской патриархии.
- Мы видим, насколько велика роль РПЦ и патриарха Кирилла в оправдании и нагнетании войны России против Украины. А какова роль религии, каково ее значении в борьбе за свободу, суверенитет и территориальную целостность Украины?
- Вообще можно говорить об отличиях российского и украинского общества, если разделять, скажем так, по европейским примерам, то есть говорить религиозное общество или нерелигиозное.
Российское общество де-факто не религиозно. И можно это доказать на простом примере.
До войны, достаточно давно, российское Министерство внутренних дел сообщало, что на пасхальное богослужение (а Пасха самый большой праздник для православных) в России приходили до 4 миллионов человек. И это на 142 миллиона человек – по официальным данным – всего населения России.
В то же время в Украине на 40 миллионов населения на пасхальное богослужение приходило 11 миллионов человек. То есть украинское общество – в сравнении с российским - достаточно религиозно.
А в такие драматические моменты, особенно когда сложно рассчитывать на силу, на помощь, очень много людей обращается к Богу.
Я это вижу, я вижу, как не на показ очень многие люди, которые даже до вот этой открытой агрессии России скептически относились к религии, к вере, стали просить о молитве. Просто пишут - прошу помолиться.
Я понимаю, что если человек просит помолиться, - пусть он не будет считать себя преданным последователем церкви, но для него это важно, - если для него это важно, это всегда получит ответ от того, к кому обращаются, от Бога.
И я уверен, и даже более, чем уверен, что есть консолидированная позиция религиозного сообщества Украины, потому что все конфессии, в том числе Московский патриархат в Украине, осудили агрессию. В разных терминах, в разных словах, но осудили агрессию.
Мы с самого первого дня говорим открыто и ясно, что зло не может победить, на нашей стороне правда. А раз на нашей стороне правда, значит на нашей стороне Бог. А там, где Бог, там победа.
И мы вдохновляем украинский народ. Мы молимся за наших защитников. Мы благословляем все волонтёрские инициативы.
Церковь направила своих капелланов в армию. Очень многие священники находятся рядом с нашими воинами, в том числе на передовой, и помогают им переносить тяжелый период борьбы, когда в любой момент человек может отдать свою жизнь.
И много таких примеров, когда сегодня капелланы общались с воинами, а завтра приходилось уже совершать погребальные молитвы.
Я уверен, что роль веры, роль церкви в этой победе очень весома. Я даже вижу по примеру нашего президента, как изменилась его риторика.
Вот как раз сейчас, май месяц, это три года со времени его инаугурации. Он был совершенно светским человеком, человеком, воспитанным в советской традиции. Всем известно, что по национальности он еврей, хотя его жена православная, его дети крещены в православной церкви, я это знаю.
У него очевидно, как и у очень многих людей нашего поколения, нашей эпохи (он чуть младше, я чуть старше), сложные взаимоотношения с церковью, с Богом, у всех свой путь к вере. Но по обращениям президента, по его риторике я вижу, как и он меняется.
Вот это некое зеркало Украины. Когда он вспоминает о Боге, когда на Пасху показали его очень такое длинное прочувствованное обращение, записанное в Софийском соборе, одном из древнейших храмов Киева, который напоминает о наших истинных корнях. В храме, кстати, построенном на месте победы князя Ярослава Мудрого над половцами.
Я думаю, что роль молитвы, роль веры велика. Не только наши молитвы, наша вера, верующие люди доброй воли во всем мире молятся, не только православные, но и католики, протестанты молятся, - и эти молитвы нам помогают.
И я более, чем уверен, что Украина уже одержала моральную победу.
Потому что ни один честный человек не найдет никакого оправдания для российской агрессии. А это уже признак моральной победы. И благодаря этому, раньше или позже - хочется раньше, ну, как получится, - будет победа и на поле боя, и на поле дипломатии.
- Вы упомянули как истинное лицо Русской церкви митрополита Филиппа II (в миру Федора Сколычева), жившего в XVI веке. Как вы полагаете, есть ли вероятность, что в XXI веке мы вновь увидим истинное лицо Русской церкви, а не то, которое мы видим сейчас?
- Более, чем уверен, что это возможно. В силу того, что я человек верующий, я верю в чудо. Чудо - возможно, я уверен.
Точно так же, как мы сейчас являемся свидетелями чуда: Украина, - которой давали максимум четыре дня до того, как Россия ее оккупирует, - успешно сопротивляется. И сейчас уже Россия боится украинской агрессии, чего даже представить себе было невозможно.
Я уверен. Потому что церковь Божья. Господь, возможно, непонятными нам сейчас путями, но поможет и российской церкви, и российскому обществу очиститься. Потому что Бог любит не только тех, кто его любит. Бог любит всех. И тем, кто ещё этого не понимает, тоже хочет помочь. Чтобы они пришли к любви, к добру, раскаялись, отказались от насилия, тоже нашли свой путь к Богу.
- Верим в чудо и верим в победу добра над злом.
- Дай Бог
