- Одна из самых обсуждаемых новостей этой недели – суровые приговоры Сергею Тихановскому и его, как считают органы следствия, сподвижникам. Они получили от 14 до 18 лет лишения свободы. Судя по ленте новостей и комментариям в соцсетях, складывается впечатление, что никто особо и не удивился, поскольку в нынешней Беларуси никто ничего другого и не ждал. Поправьте меня, если я не прав.
- Действительно, к большому сожалению, ничего удивительного в этом приговоре нет. Если бы всех оправдали или бы дали срок в полгода, вот это удивило бы. К сожалению, мы сейчас видим, что весь последний год каток репрессий только ускоряется. Причем репрессии касаются даже самых обычных людей, которые не имеют никакого отношения к белорусской политике. Например, когда людей захватывают силовики, заставляют как в такой белорусской Чечне записывать покаянные видео, где люди, например, каются, что они подписаны на телеграм-каналы независимых СМИ, которые признаны экстремистскими. В сегодняшней Беларуси за это дают по 15 суток, по 30 суток ареста. Поэтому, конечно, за настоящую практическую деятельность, которой действительно занимался Сергей Тихановский, конечно, карают очень строго.
И я бы еще здесь обратил внимание, что приговор Тихановскому даже более строгий, чем приговор Виктору Бабарико. Помимо политической борьбы, политического диктаторского рационализма наказывать своих политических оппонентов, тут, конечно, у Лукашенко и личная обида. Ведь Сергей Тихановский был тем человеком, который первым ввёл в белорусский политический дискурс прием дегуманизации оппонента, когда он называл Лукашенко тараканом. Звучит так себе, но, безусловно, это никоим образом не может быть связано с такими суровыми приговорами. И понятно, что такой приговор это, по сути, личная месть Лукашенко. Этими приговорами стараются всем показать, как серьёзно будут наказывать за политическую деятельность. Так что приговор - вполне ожидаемый и, вне всякого сомнения, – несправедливый.
Вся провокация против Сергея Тихановского, его задержание было изначально организовано очень мутно. Весь судебный процесс был закрытым, поэтому сейчас мы обсуждаем его результат, а не его ход. И никакого хода, видимо, и не было.
- Прокуратура еще обжаловала этот приговор, сочтя его слишком мягким, поскольку просила для Сергея Тихановского 20 лет заключения. Означает ли это, что Сергей Тихановский является личным заложником Лукашенко, и он не выйдет на свободу до тех пор, пока Лукашенко удерживает власть?
- Без всякого сомнения, все кто признан политическим заключённым, на сегодня их в Беларуси уже более 900 человек, - это огромное число, больше чем было в Советском Союзе, при том, что масштабы стран несопоставимы, - являются политическими заложниками.
Мы видели, что есть политзаключенные, которые получали короткие сроки в пределах нескольких лет, бывало, что эти люди выходили на свободу, отсидев свой срок.
До сих пор, в истории суверенной Беларуси политзаключенные иногда выходили на свободу в результате политических договоренностей.
Стандартная для Лукашенко схема, когда сначала начинается политическая кампания, люди активизируется, Лукашенко карает политических оппонентов, отношения с Западом ухудшаются, зависимость от России увеличивается, Лукашенко оказывается перед необходимостью как-то разморозить западное направление. А для того чтобы начать какое-то сближение с Западом, нужно освобождать политзаключенных, и политзаключённых выпускают. И потом этот круг повторяется, уже не один раз это мы это видели.
Например, Николай Статкевич, который сейчас тоже по делу Тихановского осуждён, неоднократно оказывался вот таким политическим заложником.
То есть освобождения стоит ждать либо при смене власти в Беларуси, либо в результате каких-то политических договорённостей, когда белорусскому режиму окажется снова выгодно политзаключенных освобождать. И такие серьезные сроки, в том числе, свидетельствует о том, что этим людям не стоит рассчитывать на то, что они просто несколько лет отсидят и выйдут на свободу. А ждать надо каких-то политических подвижек.
- Вариант с политическими договоренностями, как представляется, можно не рассматривать, поскольку, по словам польских дипломатов, на них пытались выйти сотрудники МИД Беларуси, чтобы что-то обсудить в обмен на какие-то уступки, освобождение, но представители Польши жёстко ответили «нет». Стоит ли ждать международной реакции на эти суровые приговоры, помимо риторики, которая есть? Возможен ли вариант дополнительных санкций?
- Что касается диалогов, то у белорусских властей большие проблемы с тем, чтобы войти в очередной виток уже описанного мною цикла. Очевидно, что сейчас гораздо более глубокий политический кризис, чем это было 10 или 15 лет назад. С одной стороны, белорусским властям наладить диалог с Европой сейчас совсем непонятно как. С другой стороны, можно вспомнить 2015 год, когда после Крыма, после такого черного лебедя, оказалось, что Лукашенко, конечно, хоть и не ангел, но на фоне Путина не так уж и плох. Поэтому, конечно, я бы ничего не сбрасывал со счетов. Мы никогда не знаем, какой будет черный лебедь, что будет происходить и какие будут мотивации и для Запада и для белорусской власти.
Что касается реакции на приговоры, то тут мы вернемся к литовской теме. Конечно, сейчас вся история с транзитом калия, с литовскими железными дорогами, прямо скажем, сильно подрывает веру в то, что страны Запада и, в частности, Евросоюз и страны Балтии могут, действительно способны предпринять какие-то серьёзные меры.
Прямо скажем, что в сортах разной степени политической озабоченности белорусы уже устали разбираться и сыты ими по горло. И можно, конечно, принять и шестой, и седьмой, и восьмой пакет санкций, и еще туда внести каких-то чиновников и предприятия. Но до сих пор пока мы видим, что как только реально речь идет о серьезных экономических санкциях, то, что всем казалось уже неотвратимым, и это все равно срывается. Конечно, это сильно подрывает веру в то, что Европа действительно способна всерьез на политические действия.
И, к большому сожалению, в Беларуси и в России эти срывы усиливают голоса политологов, утверждающих, что страны Балтии не самостоятельные игроки, что они способны только говорить и угрожать, а как только речь идет о серьёзных решениях, то принять их не способны и не могут формулировать их в Брюсселе.
Ситуация, которую мы сейчас видели с транзитом калия по железной дороге через Литву, к сожалению, укрепляет такие голоса. И это явно не то, чего Литва хочет во внешней политике.
- Не происходит ли в связи со всеми этими всеми новостями некая девальвация института санкций?
- Ну, конечно. Понятно, что сейчас мы говорим об отдельном частном случае. И если санкции так хорошо, как хотелось бы, не заработали здесь и сейчас, это не значит, что это вообще не может сработать нигде и никогда. И, конечно, вся эта ситуация не значит, что Литва марионетка Вашингтона, нет, конечно. Но голоса такие есть - как так получилось, что Литва не решила проблему заранее, и не смотря на солидарность, не смогла поддержать Беларусь здесь и сейчас?
Но если отбросить такие эмоциональные страдания, надо подходить критически и думать над тем, что то, что произошло с транзитом калия, - это плохо, надо понять, почему это произошло, что этому способствовало, в том числе, внутри организаций и госструктур. Нужно думать, как решить не только сейчас эту проблему с транзитом калия, а как в принципе с этим разобраться, чтобы такие ситуации не повторялись, чтобы Литва могла санкции против Лукашенко реализовывать и чтобы в принципе Литва могла эффективно реализовывать свои внешнеполитические решения. Потому что в любом случае нехорошо, если политическое решение принято, а практически его реализация не получается. В этом, конечно, ничего хорошего. Я думаю, для литовских властей это должно стать большой темой для изучения, - как сделать эффективной систему принятия решений.
- Литовский политолог, доцент университета Витаутаса Великого Бернарас Ивановас полагает, что вся ситуация с транзитом калия может послужить хороший встряской для правительства. А премьер-министр Литвы Ингриде Шимоните накануне заявила, что решение по ситуации с «Беларуськалием» будут искать и пытаться принять до конца этого года. Если транзит удобрений «Беларуськалия» по территории Литвы прекратится, какие варианты манёвра есть у Лукашенко?
- У Лукашенко, прямо скажем, вариантов маневров не так много. Самый очевидный – это переадресация транзита калия в российские порты – северные, балтийские. Эти варианты хуже экономически, и это очевидно. Если бы это было лучше с экономической точки зрения, Беларусь и раньше бы их выбрала. То есть, очевидно, что Беларусь будет терять на этом какое-то количество денег.
Если же против «Беларуськалия» примут серьёзные санкции не только, например, на европейском рынке, если санкции будут секторальные, а значит продукцию «Беларуськалия» не смогут покупать ни в Южной Америке, ни в Индии, ни в Китае, то тогда Беларусь может весь калий продавать на российской рынок. И термин, которым ранее обозначали белорусский калий, будут замещать на «российские калийные компании». Этот вариант для Беларуси, конечно, ещё хуже, потому что здесь будет речь идти не только о потере прибыли, но и о потере рынков. И это рискованно, потому что вернуть потерянные рынки будет трудно. Например, если через три, пять, десять лет белорусские власти придут и скажут «слушайте, всё у нас поменялось, мы демократические, мы хотим продавать вам калий», в ответ им могут сказать, что мы уже работаем с Россией.
Это, конечно, риски, и это проблема.
И это вариант, в который Лукашенко загоняет экономику.
Все это очевидно означает потерю денег.
То есть это не значит, что завтра предприятие «Беларуськалий» целиком остановится, но деньги белорусский режим терять будет.
- И снова у нас получается ситуация, когда верный товарищ Путин подставит плечо. Сегодня появилась информация, что Беларусь хочет взять кредит в России в размере 3,5 млрд долларов.
- Да, в 2022-м году наступает время выплат по долгам, и той же России в том числе.
- С новой остротой возникает вопрос о суверенитете Беларуси в связи с заявлениями Лукашенко про Крым, Украину, новостями о намерении Беларуси взять очередной кредит у России. Видите ли вы угрозу?
- Я бы не драматизировал тот факт, что страна хочет получить кредит, это не означает потерю суверенитета. Но, безусловно, факт, что политика Лукашенко последних лет, те решения, которые он принимает, конечно, ведет к тому, что угроза белорусскому суверенитету растёт. И Лукашенко сближается с Россией не потому, что он любит Путина и такой большой сторонник славянского братства, даже если на словах он это говорит, а потому что у него оказывается ситуация безальтернативная.
Можно вспомнить, например, как еще до выборов Лукашенко рассказывал, что Россия на Беларусь давит, Россия главная угроза. Претензии его к Тихановскому и Бабарико были как раз в том, что они якобы пророссийские, и это угрожает белорусской независимости.
Напомню, что перед выборами Лукашенко встречался с Майком Помпео, и обсуждались поставки американской нефти в Беларусь. Теперь понятно, что всю эту риторику, политику Лукашенко заканчивает, потому что в такой сегодняшней ситуации нет выбора. Если он не готов уменьшать репрессии, он не может вести нормальный диалог с Западом. Он оказывается заложником собственных решений, ему приходится идти на диалог с Россией.
Важно понимать, что пропагандисты пытаются вырезать фрагмент политика Лукашенко и говорить, что белорусская зависимость от России усиливается западными санкциями. Конечно, это не так. Есть первопричина – это политика Лукашенко. И для того, чтобы уменьшить зависимость, чтобы не было таких рисков для суверенитета, Лукашенко надо просто прекратить репрессии и начинать обсуждать, как может выглядеть политика, чтобы и для него это было приемлемо, и для белорусского народа. Это то, к чему призывала Светлана Тихановская и Координационный совет еще полтора года назад.
Вопрос в том, как Лукашенко к этому стимулировать, каким должно быть внешнее давление, как должны действовать европейские политики.
- Санкции Запада в отношении России – из-за «дела Навального» выглядят порционными, в случае с Лукашенко – приговор в лоб. Дарья Навальная, получая в Европарламенте вместо сидящего в тюрьме отца присужденную ему премию имени Сахарова, в своей речи говорила и о Лукашенко. В частности, она сказала, что Европе не стоит заигрывать под маской прагматизма с диктаторами Лукашенко и Путиным, поскольку, как правило, под этой маской прагматизма скрывается ложь, лицемерие, коррупция. Вы согласны с таким посылом?
- Да, посыл, конечно, правильный. Можно вспомнить, например, и статью Навального, которую он написал в тюрьме. Там говорится о пяти тезисах – что может сделать Запад.
Беларусь и Россия оказались в похожих ситуациях. Навальный, в частности писал, что важно санкции вводить не против анонимных офицеров ФСБ, которых никогда в Европе не увидят. Если санкции не вводить параллельно в отношении российских олигархов, то действительно санкции работать не будут.
В прошлом году были похожие ситуации, в которых оказались Светлана Тихановская и Навальный, потому что они оба были в Европе, не в своей стране, был вопрос – возвращаться или нет. Мы помним историю, что были куплены билеты для Тихановской в Беларусь, обсуждали много, возвращаться ей или нет. Потом мы увидела приезд Навального в Россию. Это был, безусловно, героический поступок. Но с точки зрения эффективности, очевидно неэффективно сидеть в тюрьме вместо того, чтобы находиться на свободе и иметь возможность для каких-то политических действий.
И в данном случае для политической репутации Навального, может быть, и хорош образ мученика и в то же время сильного политика. Но все же Тихановская выбрала другой путь. Вместо того чтобы просто оказаться в белорусской тюрьме в соседних камерах с мужем и приговором на 18 лет, Тихановская занимается дипломатией и таким образом добивается пользы для белорусского народа, поддержки для репрессированных, давления на режим.
Вот такие два разных пути. Потом, в перспективе через несколько лет посмотрим, чей путь – Тихановской или Навального – оказался эффективнее.
- В эти дни Светлана Тихановская со своей командой находится в Брюсселе. У неё были в начале недели встречи с руководством ЕС. В среду, 15 декабря, там состоялся саммит Восточного партнёрства без Беларуси. Но, тем не менее, Светлана Тхановская встретилась с рядом премьер-министров и канцлеров европейских стран. Насколько велика вероятность и насколько близка перспектива, что Беларусь в Восточном партнерстве участвовать будет, и представлять его будет Светлана Тихановская уже официально.
- Сложилась такая ситуация, когда, с одной стороны, режим Лукашенко заявил, что Беларусь из Восточного партнерства выходит. Но при этом парадоксально, - из того, что я знаю, - европейские чиновники официально не получили никаких документов от Беларуси. Они тоже прочитали об этом в новостях, как и мы с вами. Статус Беларуси получился подвешенный. Да, конечно, по формальным процедурам посадить Тихановскую за стол под табличкой «Беларусь» и поставить бело-красно-белый флаг не получается. Но, тем не менее, сохраняется участие Беларуси в Восточном партнёрстве на уровне гражданского общества. Раньше его участие и было основным треком, и было предоставление технической помощи, но сейчас, конечно, это невозможно в нынешних условиях в прежнем объёме. Участие Беларуси сохраняется, я бы сказал, в гуманитарном измерении и в измерении внешней политики, которой занимается офис Светланы Тихановской.
Наверно, для того, чтобы Беларусь официально была в Восточном партнерстве представлена Тихановской, это вопрос политического решения. Наверное, даже теоретически оно может быть или не быть принято только в том случае, если бы офис Тихановской называл себя правительством в изгнании. Тихановская этого всё-таки не делает. И это во многом разумно, потому что непонятно, какой оно будет обладать легитимностью. Вряд ли больше, чем Светлана Тихановская сейчас.
Тем более, что, я напомню литовским зрителям, что есть правительство в изгнании – Рада Белорусской народной республики. И если в девяностые годы правительства в изгнании других стран региона признали – Литвы, Латвии, Украины, - то в Беларуси этого не произошло, и формально Рада БНР до сих пор существует. Сейчас, конечно, эта структура выглядит таким красивым символом, но не более того, потому что она оторвана от белорусского политического контекста, и ни малейшего политического контекста, и ни малейшего влияния на белорусское общество не оказывает.
И, конечно, ни офис Тихановской, ни другие белорусские политики не хотели бы превратиться в такую Раду БНР. Собственно поэтому Тихановская не проводила инаугурацию, ее офис не называется правительством в изгнании, и поэтому вряд ли будет представлять Беларусь официально на том же Восточном партнерстве. Но, как мы видим, это не мешает внешнеполитической активности Тихановской, и ее политическая активность сегодня и так лучше, чем у белорусского МИД. Белорусская внешняя политика никогда не была такой активной, как при Тихановской.
