В поисках "Дяди Вани"

В Русском драматическом театре состоялась премьера спектакля французского режиссера Эрика Лакаскада по пьесе А.Чехова "Дядя Ваня". 45-летний французский режиссер спектакля в одном из своих интервью отметил, что сотворять театр всякий раз надо так, как если бы он был незнакомцем, на поиски которого приходится отправляться.

Отправившийся на поиски «Дяди Вани» постановщик спектакля Эрик Лакаскад – один из представителей «новой режиссёрской волны», с триумфом ворвавшейся на театральные подмостки западноевропейских стран в первой половине 1990-х годов. Э.Лакаскад «проснулся знаменитым» в 2000 году, когда на Авиньонском фестивале представил чеховскую трилогию: «Иванов», «Чайка» и «Три сестры». По мнению режиссера, «современное прочтение – это отношение к пьесе не как к музейному экспонату в костюмах соответствующей эпохи, с соблюдением всего, о чем говорил Чехов».

«Чехов говорит так глубоко о механизме человеческих отношений, представителях среднего класса, о людях, которые мне кажутся похожими на меня. Проблематика его пьес – то, к чему стремится человек, кем он мечтает быть, какие у него стремления с одной стороны и какая жизнь – с другой. Как эти две силы столкиваются, как они действуют, находясь рядом друг с другом – это самые важные вещи. Чехов в этом неподражаем. И это меня трогает, мы с ними родственные души», – признается режиссер.

Говоря о «Дяде Ване», нельзя не вспомнить, что первая значительная постановка этой пьесы состоялась в 1899 году в Московском художественном театре при участии самого А.Чехова, в которой главную роль И.Войницкого играл А.Вишневский, а К.Станиславский играл Астрова, хотя и мечтал о роли дяди Вани. Впоследствии пьесу ставили и экранизировали по всему миру. Нельзя не вспомнить замечательный фильм А.Кончаловского, в котором блистали И.Смоктуновский, С.Бондарчук, И.Мирошниченко, В.Зельдин. Надо сказать, что в 80-90-ег.г. интерес к творчеству А.Чехова заметно усилился, в эти годы появились оригинальные театральные трактовки Э.Някрошюса, К.Гинкаса И.Райхельгауза. Знаменитый на всю Европу литовский режиссер Э.Някрошюс поставил «Дядю Ваню» в 1986 году, кстати, он ставил все пьесы А.Чехова, последним в его чеховском периоде был «Вишневый сад». Своей любовью к великому русскому драматургу известен и другой литовский режиссер Римас Туминас, который примерно месяц назад представил зрителю новое прочтение чеховской «Чайки».

Премьерная поставка французского режиссера, также не первый год «болеющего» А.Чеховым и ставившего его пьесы в разных театрах Европы, а в Вильнюс приехавшего по приглашению театра О.Коршуноваса, прошла при полном аншлаге. В спектакле играют актеры театра О.Коршуноваса, а также воспитанники известного литовского режиссера Римаса Туминаса. Это большие мастера театрального искусства – Вайдотас Мартинайтис (дядя Ваня), Арвидас Дапшис (Серебряков), Гядиминас Гирдвайнис, а также молодые актеры – Ирина Лавринович (Елена Андреевна), Дайнюс Гавянонис (Астров), Раса Самуолите (Соня) и др.

Надо сказать, что французский режиссер поставил спектакль в классическом ключе, практически исключив из спектакля декорации, из которых на сцене остались лишь столы да стулья. Герои его одеты несколько консервативно, хоть и на современный лад, а на дяде Ване нет «изящного шелкового галстука», подчеркивающего то, что он «изящный культурный человек», что в беседах со Станиславским подчеркивал автор. В целом А.Чехов излагается в классической манере, хоть в спектакле и произошло разбавление материала другой чеховской пьесой – «Леший». В любом случае, Чехов, как никто другой, заслуживает классического подхода. Каждый, кто зачитывал пьесы Чехова до дыр, знает их уже практически наизусть, поэтому именно во время просмотра спектаклей понимаешь, что чеховский театр – это не только «катарсис», это во многом нюансы.

Вот здесь, к сожалению, у француза получилось далеко не все. А получился некий конфликт поколений, как у И.Тургенева – в «Отцах и детях», и если «отцы»-актеры в спектакле играли своего Чехова, то актеры-«дети» – своего. Когда же они встречались в тех или иных эпизодах, не покидало ощущение, что это герои из разных пьес, и, более того – из разных авторов.

В.Мартинайтис в роли дяди Вани – это воплощение трагичности, бунтарства, одновременно интеллигентности, способности в свои немолодые годы любить, страдать, прыгать по столу, стрелять и промахиваться. Многогранность и неоднозначность прекрасной Елены (Андреевны), вокруг которой и должен был завертеться мир обитателей этой усадьбы, померкла и обратилась в исполнении Ирины Лавринович в фарфоровую кукольность и банальное самолюбование. В общении этих двух персонажей не было места нюансам, электричеству, как не было их и в другом дуэте – Елена Андреевна-Астров.

Арвидас Дапшис в роли Серебрякова тонко изобразил бесконечно самовлюбленного «мещанина во дворянстве», паразита без доли интеллигентности, пьющего соки из своих родных под знаменем любви к искусству. Более того, зрители практически физически могли ощутить груз его лет, округлость его форм, его приземленность. В противовес ему – высота и верность долгу его дочери Сони, которая в исполнении Расы Самуолите выглядела все-таки несколько сухо, отстраненно и чересчур назидательно.

Не состоялся дуэт (или анти-дуэт) и Соня-Астров, и во многом потому, что не покидало ощущение, что это герои из разных миров и разных жанров. Да и в целом врач Астров в спектакле смотрелся несколько особняком, – в исполнении Д.Гавянониса он получился довольно колоритным – язвительным и циничным, но не лишенным очарования и самоиронии. Именно комизм Астрова на фоне трагических персонажей делает его отчасти героем другого мира и, соответственно, – другого спектакля.

Впрочем, один дуэт на сцене все-таки состоялся – это дуэт дяди Вани и Серебрякова. В их откровенном антагонизме, в столкновении двух противоположно заряженных частиц, не просто борьбе, но войне – скрывался настоящий театр, вызывающий негласный, подспудный возглас: верю!

Сам режиссер, порадовавший некоторыми находками – например, игрой в шашки-рюмочки, наполненные водкой, использованием проектора в сцене демонстрации Астровым Елене Андреевне рисунков, морем лепестков из букета роз, символизирующим раненую душу дяди Вани, и присутствием актеров на сцене перед спектаклем и в антракте, – еще перед премьерой отмечал, что его спектакль со временем будет меняться, и, вполне возможно, в ближайшее время зрителю будет предложено его новое лицо. Пока же очевидно, что Э.Лакаскад по-прежнему остается в поисках своего собственного «Дяди Вани».