Таков взгляд на отношения России с балтийскими соседями заместителя редактора российского издания Regnum Игоря Павловского, интервью с которым мы завершаем первый цикл материалов проекта "Там, где Россия: Большие города".
Вроде бы для России происходящее здесь не столь важно, а балтийская тематика там далеко не самый популярный сюжет, однако, судя по его словам, за процессами в странах Балтии в России следят внимательно, а в сложных отношениях между восточным соседом и балтийскими государствами виноваты сами страны Балтии, а не Россия.
Такую позицию в основном обозначают и российские официальные лица, а в то время как наши другие собеседники — Дмитрий Травин и Борис Вишневский, чьи взгляды на процессы во многом не совпадают с нынешней государственной логикой развития страны, смотрели на вопрос иначе.
Нам показалось, что интервью с И. Павловским необходимо для представления российского понимания проблемы во взаимоотношениях между государствами, хотя собеседник и утверждает, что у России в отношении стран Балтии нет стратегии.
Встречу DELFI с замредактора агентства Regnum в Петербурге в принципе можно назвать случайной. Систематического общения между изданиями нет, да и быть, наверное, не может. Слишком разнится взгляд на происходящие процессы. Regnum в Литве иначе как "рупором Кремля" не называют. Портал DELFI в России иначе как проамериканским не характеризуют.
Сидя в петербургском кафе в центре северной столицы России, И. Павловский изложил свои взгляды на страны Балтии и Литву в частности. По его словам, империя еще не распалась, этот процесс продолжается, поэтому обострение отношений с соседями неизбежны, а страны Балтии, и регион в целом, с военно-стратегической точки зрения для России интереса не представляет, однако "не дай бог какой конфликт — мало никому не покажется".
- Хотелось бы начать с вопроса о 100-летии Октябрьской революции. В чем, по-Вашему мнению, главные последствия этих событий для России, и какое место они занимают в умах рядовых россиян?
- С моей точки зрения, революция присутствует фоном. Больших, значимых, явлений нет. С другой стороны, много статей, попыток понять, что это было: разворот от магистральной линии развития России или же Россия в другой формации в тот момент существовать не могла. Тогда миру был предложен иной концептуальный проект. Я не берусь судить, хорошо это или плохо, но проект был изначально другой. В идеологии — очень красиво, практику мы сейчас не обсуждаем. И этот проект сильно поменял сам мир. Борьба систем, то, что предложили мы, и что существовало в капиталистическом обществе, вынуждено было друг друга менять, дополнять, трансформироваться. Так что дискуссии идут, есть попытка осмыслить что мы, где мы, что мы предложили миру или наоборот были миром прокляты.
- Как раз практическая сторона, на которой Вы не стали останавливаться, важна, к примеру, для стран Балтии. Для ряда стран в этом году - столетие независимости, прерванной советским присутствием на их территории — что в странах Балтии называют оккупацией и с чем Россия не согласна. Иной раз складывается впечатление, что Россия отказывает этим странам в самостоятельности и вообще в их государственности.
- Это не так. Мы признали независимость прибалтийских стран. Мы, скорее, не воспринимаем их как самостоятельных партнеров, с кем можно договариваться. Литва, Латвия и Эстония сдали свою независимость в Евросоюз, сказали, что будут решать вопросы через Брюссель и Еврокомиссию. Я понимаю обиду прибалтийских политиков, но здесь взаимный комплекс. После получения независимости всеми странами Прибалтики была попытка начать отношения с чистого листа, но в девяностые годы России было не до Прибалтики. Экономические связи развивались и довольно успешно. Литовцы, латыши и эстонцы присутствовали здесь, мы присутствовали там. До 2000-х годов всплески эйфории (жесткие заявления в адрес России - DELFI) у нас воспринимались как детские пережитки независимости. Изменения пошли с начала 2000-х годов. У нас было стойкое ощущение, что в 2004 году Литва вступит в НАТО, и Россия этому активно не сопротивлялась, хотя были высказаны дежурные заявления об осуждении.
- Россия время от времени утверждает, что с НАТО была договоренность, но альянс все равно подошел к границам. В альянсе наличие такой договоренности не подтверждают.
- Тем не менее, в 2004 году сильных протестов, такого, как мы сейчас выступали против Черногории в НАТО, не было. Не было ни деклараций, ни выступлений на политическом уровне, было ощущение, что пришла мощная структура, которая возьмет под себя Прибалтику и там все поймут, что они под защитой и нападать никто не собирается. Но произошел парадокс и градус обострения наоборот начал увеличиваться. Все наши основные скандалы с Прибалтикой и Литвой в том числе начались после вступления в НАТО. Я лично считаю, что на сегодняшний момент Прибалтике и Литве в плане глобальной конкуренции кроме роли восточного фронтирования предложить нечего. И это активно продается: мы против России, в этом наша миссия, мы против нее воюем. Но в целом, если отбросить политические размышления, с точки зрения экономики ваша страна от этого много проигрывает. Когда человек, несмотря на экономические плюсы, выбирает политический плюс, но экономический минус, логично задать вопрос, а самостоятельную ли он ведет политику?
- Главный редактор журнала "Балтийский мир", содержание материалов которого в странах Балтии воспринимается также крайне осторожно, Дмитрий Кондрашев заявил, что Прибалтика стала взрывоопасным регионом. Вы согласны с этим?
- Да. И меня, как человека, который очень хорошо знает Прибалтику, это очень пугает. Прибалтика была ценна определенной предсказуемостью.
- Вы не делите "Прибалтику" на отдельные страны?
- Делю. Просто понятие Прибалтика в русском языке присутствует со времен Екатерины II. Но если продолжать мысль, то регион стал нестабильным. Сейчас, к сожалению, происходит рост эмоциональных высказываний, вооружения. Мы, наблюдатели, я не говорю про государственные структуры, начинаем понимать, что что-то нехорошее происходит. Заявления, войска, приезд человека в Таллин (Майка Пенса - DELFI)...
- Уже второй раз.
- … с заявлением о том, что вы стоите здесь против России. Что происходит, к чему это? С одной стороны, c военно-стратегической точки зрения, этот регион не так интересен. Но, у нас а) отрезанный от материковой части России Калининград, б) большое количество бывших соотечественников и просто российских граждан (в Литве — меньше, Латвии, Эстонии - больше). Например, в Силламяэ на 25 000 населения 13 000 российских граждан. И не дай бог какой конфликт — мало никому не покажется. И это будет даже не Абхазия, что здесь будет происходить — не дай бог никому.
- Александр Дугин как-то сказал в интервью DELFI, что если вдруг что-то случится с США, Россия вновь оккупирует страны Балтии.
- Оккупировать Прибалтику нет смысла. В истории с Крымом мы получили в основной своей массе лояльное население. И то, с Крымом до сих пор очень все трудно идет. В случае Литвы, Латвии, Эстонии мы получаем на две трети нелояльное население, обузу (поскольку экономику надо кормить) и полный разрыв со всем миром. Зачем нам это? Когда мне говорят про порты и другие экономические вещи, то с портами мы разобрались. Клайпеда живет на белорусских грузах и дай ей бог и дальше жить. Таллин потихонечку умирает, поскольку мы оттуда все забираем, Рига еще умудряется балансировать.
- Порт Усть-Луга - успешный проект?
- Однозначно успешный без всяких вариантов. Достаточно туда съездить, чтобы понять, что десять лет назад там было ровное поле, сейчас стоит огромный порт. Когда говорят "пора сниматься с сырьевой иглы", я всем советую съездить на "Сибур" (в Ленинградской области) - терминал по перевалке сжиженного природного газа, чтобы понять, что сырьевая игла дает офигенные космические технологии. Усть-Луга сняла с Прибалтики очень много, забрала грузы с Финляндии, но с Клайпеды — нет, там история белорусская, там никогда не было много российских грузов.
- Но ведь Россия прямо намекает Лукашенко о желательном маршруте транзита...
- Между Литвой и Беларусью все очень интересно. С одной стороны, Клайпеда — это на 70% белорусские грузы. С другой стороны, Литва очень сильно атакует по поводу АЭС в Беларуси. Интересно, чем все это закончится.
- Вам не кажется, что громкие заявления, визиты представителей США, НАТО в страны Балтии, все это связано с действиями России, например, в Украине, в Крыму?
- Мы все начинаем отсчитывать от Крыма, то, что было до него — мы как бы забываем. Крым на самом деле просто очень сильно обострил противоречия, которые существовали до него. В 2007 году Путин фактически повторил слова стамбульской речи Ельцина в 1999 году. Ощущение, что нарастает противостояние, и гармоничного мира не получилось, сложилось не при Путине, а при позднем Ельцине, в связи с чем была озвучена обеспокоенность национальной проблемой России. Крым эту ситуацию обострил, а резкий конфликт отношений позволяет четко расставить приоритеты. Крым был таким приоритетом. При этом, если посмотреть на историю конфликта на Украине, начали это далеко не мы. Мы, к сожалению, проиграли Украину и влияние в ней на умы задолго до Майдана. И сегодня мы имеем то, что заслужили, и как можем, так и отбиваемся. Что касается Прибалтики, есть любимая тема о том, что Россия в здесь использует энергетическое оружие. Было хоть раз, чтобы мы нарушили поставки, сорвали сроки в Прибалтику?
- Литве, например, приходилось платить самую высокую в Европе цену за газ.
- Прекрасно. Литва купила терминал "Независимость", и цена на газ упала. Покупка терминала — суверенное право страны, Литва вышла. Латвия и Эстония не платили самую высокую цену за газ. В Латвии, есть газохранилище, а Эстония связана газопроводами с Россией, поэтому там была особая формулировка цены. Почему так было с Литвой? Не знаю.
- В российских СМИ довольно часто можно наблюдать материалы о том, как здесь все плохо, что страны неудавшиеся, потеряли самостоятельность, массовая эмиграция. О положительных моментах упоминать не принято. Почему так, Вы говорили, что России не до стран Балтии. Regnum довольно влиятельный ресурс, и такие истории появляются у Вас довольно часто.
- Хочется, чтобы мы были самыми влиятельными, но это далеко не так. Есть специализация, мы занимаемся приграничными странами, поэтому о них и пишем. Но, по своему опыту редактора, в последние 5-7 лет наблюдается дикая потеря интереса к Прибалтике. Если раньше слово "прибалтика" в заголовке приносило клики, сейчас этого нет. Если мы не пишем, условно говоря, что прибалтийский транзит умирает, никто не кликнет. Интерес падает. И эту тенденцию наблюдают все.
Что касается экономической ситуации в Прибалтике, то она двояка. С одной стороны, не спорю, что благодаря вхождению в ЕС, открытию границ и прочим факторам, Прибалтика получила дотации, и эти деньги достаточно разумно использовала. Но, если смотреть глобально, то начинается запустение территории. Когда за 23 года независимости четверть Латвии покидает страну, это катастрофа. Кого будут возить по Rail Baltica?
- Почему это Россию беспокоит?
- В русском политическом обсуждении есть две крайности. Люди, которые ничего о Прибалтике не знают, увидели Rail Baltica и начинается волнение: от нас уходят деньги. Приходится объяснять, что это во многом проект искусственный, дутый, что экономики под ним нет. Поэтому пусть строят. Я не понимаю беспокойства РЖД.
- В Литве открыто говорят о том, что Россия ведет пропагандистскую войну против Литвы и стран Балтии в целом. Появляются ресурсы, которые тоже публикуют не самые приятные вещи об этих странах.
- Да, она есть. Давайте взглянем на это так: вы на DELFI будете писать без влияния России, что в России все хорошо...
- Несколько лет назад на съезде российских соотечественников в Царском селе Модест Колеров открыто заявил, что DELFI – враждебный портал.
- Он имеет право на частное мнение. Вы нас тоже называете кремлевским рупором. Но давайте абстрагируемся. DELFI начинает писать хорошие статьи о России. Как долго вы продержитесь с этим? Вас быстро обвинят в том, что вы продались. Во-вторых, много ли в Литве людей, желающих читать, что в России все хорошо? Смею вас уверить, те, кто хочет об этом читать, читают "Обзор", "Литовский курьер", "Регнум" и т.д. Но вас читают люди другие, которые хотят думать, что в России все плохо. Мы стараемся давать более-менее объективную информацию. Неприятие может вызывать наша аналитика, когда, на наш взгляд, мы пытаемся правдиво писать о том, что происходит в Прибалтике.
- Не так давно у Вас появился материал о человеке из Литвы, который воюет на Донбассе. На Regnum он представлен как герой, в то время как наш коллега выяснил, что он просто скрывается за рубежом от правосудия.
- Я не знаю об этой статье, я ее не видел.
- В Беларуси сейчас Ваши авторы испытывают неприятности.
- Три автора.
- Все же это показывает, что на Ваши материалы есть определенная и довольно резкая реакция.
- Да, но есть определенный авторский взгляд, но если людей сажают не за дела, а за взгляды (в Беларуси — DELFI), то вопрос в том, что из себя представляет это государство. Если бы они были действительно виновны, то срок, с учетом степени авторитарности Беларуси, нарисовали бы очень быстро. Но они сидят с декабря — до сих пор никакого обвинения нет. На нас все время пеняют, что мы прокремлевское издание и рупор, но почему-то никто не обращает внимания, что на нас подавал в суд министр культуры Мединский, мы подавали в суд на официальный рупор МИДа Захарову — она отозвала свои слова обратно, мы отозвали иск. Поэтому это большой вопрос, кто здесь прокремлевский рупор, и чем мы занимаемся.
- Вы можете себе представить ситуацию, где автор выступает с рядом статей и доказывает, что Россия — недогосударство, в то время как наказывают за ловлю в церкви покемонов?
- Этот случай, конечно, абсурден. Что касается статей о России "недогосударстве" - у нас такие статьи публикуются очень часто. Даже известный товарищ Шендерович, не смущаясь, на "Эхо Москвы" заявляет, что мы имеем дело с гражданами-протоплазмой, что это не люди. Почему его никто не судит за это? Я убежден, что общественная дискуссия в России гораздо более свободная, чем, например, в той же Прибалтике, Польше, я уже не говорю про Украину. Макрон выступил и сказал, что не надо цитировать Sputnik и Russia Today. Вы можете представить, что Путин выступил, сказав, что давайте не будем цитировать Financial Times? И дискуссия у нас свободная и разноплановая. Была история с Маннергеймом — были публичные стычки.
- Табличку с именем Маннергейма ведь сняли.
- Сняли. В принципе — это правильно. Сейчас по поводу Николая II продолжаются дикие дискуссии. На самом деле в России мы до конца не договорились со своим прошлым, у нас нет консолидации и единого взгляда. И, может быть, это хорошо. Единственное, где вмешалось государство — это оправдание фашизма, но на все остальное, что касается обсуждения прошлого, у нас запрета, как в Литве, нет.
- Вы говорите, что Россия внутри не договорилась о прошлом. Страны Балтии не могут договориться с Россией о прошлом вообще. В чем Вы видите главное препятствие для этого? Вспомним недавнюю истории с публикацией НАТО фильма о лесных братьях и реакцию МИД России.
- Для меня это загадка, потому что реакция должна была последовать лет 15 назад. То, что сейчас происходит с героизацией лесных братьев — это следствие долговременой политики и возмущаться надо было тогда, а не сейчас. Сейчас этого можно было вообще не заметить, потому что эту историю мы уже пропустили, мягко говоря.
- Фильм был опубликован НАТО.
- Извините меня, в 2004 году Латвию принимали в НАТО с крупными маршами бывших эсесовцев, Эстонию брали с "Эрной", и НАТО проводит под своей эгидой игру с таким названием — мы почему-то этого не замечали. Сейчас мы почему-то возмутились. На мой взгляд, механизм контрпропагандистской или пропагандистской работы очень инертный, кому-то что-то попалось на глаза, и включился механизм.
- То, что литовцы устроили флешмоб по этому поводу, в России заметили?
- Нет. Это не пересекающиеся сосуды. Занимаясь длительное время Прибалтикой, мне казалось, что все в России должны знать, что там происходит. Но когда выныриваешь из своего небольшого гетто, то на тебя странно смотрят: а там что-то происходит? Сейчас прокатилась волна с лесными братьями, теперь все знают о них и Прибалтике. До этой волны никто даже не знал, что там происходит.
Теперь об истории, как о больном моменте. Когда разваливается большая страна, империя, к сожалению, всегда возникают проблемы с окраинами, которые туда входили. Им нужно выстраивать свою идентичность, но нельзя ее выстраивать только на страдании, нужно еще какое-то героическое прошлое. С точки зрения Литвы — более-менее героическая история существует, это ВКЛ, битвы, длительное противостояние с Московским княжеством — история длинная. Но проблема в том, что империя развалилась, нужно быстро выстраивать идентичность, а люди, которые ее выстраивали под новые нации — это люди плоть от плоти советской системы. Вся элита Прибалтики не могла быть другой, иначе как вышедшей из СССР, и чтобы удержаться на волне независимости нужно было быстро продемонстрировать отличие от СССР. Отсюда произошло нагнетание определенной истерии.
Если вы обратили внимание, то Путин несколько лет назад в Венгрии и Чехии признал моральную неправоту ввода советских войск. Прибалты меня часто спрашивают: почему этого не происходит с нами? Дело в том, что чехи и венгры 20 лет этот вопрос вообще не затрагивали на государственном уровне. И когда Россия осознала те события, Путин признал, что Россия чувствует моральную вину. И на этом все успокоились. В Прибалтике же происходит постоянное предъявление исторических счетов и претензий, что не может вызывать другой реакции, кроме реакции отторжения. Попытка сделать крайней во всех бедах Россию — это абсолютно неправильно. И до тех пор, пока будет постоянное перекатывание этих шаров, попытка метать эти шары в нас — мы будем их метать обратно. Нам говорят: осудите пакт Молотова-Риббентропа, покайтесь. Мы осудим и покаемся, но давайте каяться до конца и Вильно отдадим в Белоруссию, а Мемель — в Германию. История была очень сложная. Однозначно, были тяжелейшие депортации, это был очень сильный удар по Литве, Латвии и Эстонии с точки зрения генофонда. Это никто не отрицает. Однозначно, я не хочу сказать, оккупация, была аннексия, недружественное присоединение Литвы, Латвии и Эстонии. Мы действительно недружественно, если хотите, поглотили эти три балтийские республики, но история многогранна.
- Аннексия или оккупация — разные слова, но негативная составляющая есть с обоих терминах.
- Я говорю аннексия и никогда не скажу оккупация по той простой причине (для Литвы это не так актуально, как для Латвии и Эстонии), что если мы хотя бы раз признаем оккупацию, не дай бог, все граждане, которые переехали во время СССР, будут признаны оккупантами. А это не так и порождает большую гуманитарную проблему. Поэтому никогда не будет оккупации. И потом, я много занимался с документами по Латвии и Эстонии и Литве. Ради интереса, посмотрите, кто составлял списки депортаций — там очень много литовских, латышских и эстонских фамилий, т.е. коммунисты Литвы, Латвии и Эстонии в органах НКВД помогали составлять списки. Если хотите, это была гражданская война при помощи Советского союза. Поэтому недовольные ушли в лес.
- На данный момент в отношениях c Россией все как никогда четко: в России новость о событиях в Крыму поставили бы в раздел "Россия", в Литве — "в мире". Вопрос Крыма как надгробная плита, венчающая могилу всех нерешенных и непроговоренных вопросов. В чем Вы видите главное препятствие для России в плане нормализации отношений с Литвой? Ведь отношений нет.
- С Литвой нет, остался калининградский транзит, экономика чуть теплится, но реально никаких отношений между нашими странами нет. Какие могут быть улучшения? Дело не в Литве, а в общих отношениях, глобальной игре англо-саксов и России. И Литва, и Беларусь, и Казахстан, в данном случае, к сожалению, находятся в фарватере определенной политики. На сегодняшний момент мы с Литвой никакую повестку глобально не построим, мы можем ее только улучшить в частностях. Представляете, если Даля Грибаускайте сейчас выйдет и скажет, что ради литовского крестьянина мы будем восстанавливать отношения с Россией. Что будет с ней? В первую очередь ее съест ваш бомонд. Но она так не скажет. Но если изменится повестка отношений между Россией и США в частностях вопросы можно подрегулировать.
- Так получается, что у России нет нормальных отношений ни с одной из стран по своим границам.
- Распад империи, что вы хотите.
- Империя распалась?
- К сожалению, мы находимся в состоянии распада. Мы привыкли и на 1991 году успокоились, но конфликты вспыхивают постоянно — Карабах, Приднестровье. Распад империи продолжается. При этом у нас много соотечественников за рубежом, в том же Казахстане. В Беларуси вообще проблема с идентичностью — русские там или белорусы. Полыхнула Украина. Распад идет и совершенно закономерно, что мы будем иметь проблемы по всему периметру. И те, кто считает, что мы можем спокойно договориться с Беларусью и решить все вопросы — сильно заблуждаются. При нынешней ситуации нам удается договариваться через главу государства. Завтра Лукашенко уйдет — с кем мы будем договариваться? Я очень боюсь, что мы можем пройти путь Украины с Беларусью. Не выстраивая там собственной повестки дня, не работая там с другими центрами силы, мы обрекаем себя на роль заложника имени Александра Григорьевича Лукашенко. Уйдет он завтра, что мы будем делать? А это ведь наше последнее транзитное окно.
- Россию постоянно обвиняют в имперском поведении и мышлении, она пытается удержать этот статус?
- Я бы очень хотел, но мы его не удерживаем. Империя для меня — это не политический или захватнический термин, империя для меня — это сплав культур и жизнь в одном государстве. Но получается, что очень часто на нас вешают ярлык захватнической империи. Кроме того, большое государство не может не мыслить большими категориями. Мы большие, у нас везде проблемы и мы вынуждены мыслить на большие территории. После распада СССР у нас не может не быть интересов в близлежащих странах. Это как у США не может не быть интересов в Мексике и Канаде. У нас мягкое подбрюшье — это Средняя Азия, открытые границы, дикий трафик людей, грузов. У нас не может не быть интересов в Прибалтике, но эти интересы, в первую очередь, связаны с тем, что там находятся граждане РФ, наши соотечественники. Беда нашего МИДа в том, что мы заранее не артикулировали интересы по защите гуманитарных прав. Литвы это не касается, а в Латвии и Эстонии есть большая проблема поражения в правах. Количество неграждан не уменьшается.
- Но Вы, я думаю, согласитесь, что Россия прилагает усилия для того, чтобы удержать их в сфере своего влияния?
- Это выбор граждан. Когда мне говорят, что мы занимаемся пропагандой, я всегда отвечаю: создайте конкурентный продукт, кто мешает делать телевидение на русском языке более конкурентное, чем наше? Считать, что "Первый канал" только тем и занимается, чтобы удержать людей в своих сетях — это глубока ошибка. Он в первую очередь работает на Россию. Большая ошибка прибалтийских элит в том, что они не смогли изначально предложить такой продукт. Видимо, полагали, что Россия будет всегда такой, как в девяностые годы, поэтому черт с ними, с этими русскими. Но ситуация в России поменялась, она начала ощущать себя как восстанавливающаяся страна и это транслирует везде — через ТВ, книги, печать. И люди, которые до этого были никому не нужны, вдруг поняли, что у них есть красивая, мощная родина. Поэтому битву за русские умы прибалтийские элиты проиграли еще в девяностые годы, когда была красивая картинка, Прибалтика рванула в сторону ЕС и не смогла разыграть конкурентное преимущество в свою сторону, показать, что здесь может быть лучше, что вы (русские — DELFI) тоже наши граждане, мы слушаем ваше мнение. В девяностые годы у вас этого не случилось, и когда начала восстанавливаться Россия для русскоязычных граждан появился символ родины, которым можно гордиться. Они не под пропагандой находятся, любому нормальному человеку нужно себя с чем-то идентифицировать. И гораздо приятнее идентифицировать себя с Путиным, чем с Ельциным или Далей Грибаускайте.
- У России все же есть стратегия в отношении стран Балтии?
- Нет (смеется).
- Вам не поверят.
- К сожалению, не поверят, и я вынужден это признать. Я хотел бы, чтобы была стратегия, но она подразумевает четкий посыл, внятную идеологию. К сожалению, Россия не сформулировала ясную стратегию, что нельзя, а что можно. Девяностые годы — поражение в гражданских правах, громкие заявления России, но при этом безумный рост грузоперевозок через прибалтийские порты. В двухтысячные годы — снос "Бронзового солдата", но в экономике наблюдалось то же самое. Заявления, проклятия, эфир взорвался, но статистика грузоперевозок показывает рост, увеличение потока туристов. Так что стратегии нет, скорее, сейчас установился общий консенсус в отношении Прибалтики в том, что — это неинтересно. Но забыть до конца у нас не получится, к сожалению. Во-первых, близко граница, от Нарвы до Санкт-Петербурга — 125 километров по прямой. Во-вторых, у нас есть Калининград, который сейчас в очень нелегкой ситуации. Мы четко понимаем, что если Литва предпримет какие-то недружественные шаги, в Калининграде будет небольшая катастрофа.
- Но Россия строит в Беларуси АЭС, явно имея в виду и страны Балтии...
- Продолжает строить. Но Литва, в отличие от Латвии, заняла жесткую позицию и пошла по очень интересному пути изоляции-фронтира. В Литве и Беларуси знают, что у нас есть несколько мощных электросоединений с Литвой и Латвией. Чтобы продавать электроэнергию в Латвию, нужно еще построить соединение. Литва была бы гораздо более выгодным партнером, но выбрала другую стезю — воевать до конца. Что я могу тут сказать, да, есть такая проблема. Во что она дальше выльется, я не знаю. Когда планировалось строительство, предполагалось, что оба энергоблока будут работать только на Белоруссию. Но с того момента ситуация изменилась, потребление энергии в стране снизилось, значит будет избыток энергии. Надо ее куда-то девать. Отсюда и поиск. И отдельная большая тема для нас — это выход из БРЭЛЛ. Я недавно выяснил, что и в Прибалтике нет ответов на это. Как выходить? С учетом, что в сторону Польши строится второе соединение (и поляки бунтуют), кабель из Швеции периодически ломается, есть два кабеля между Финляндией и Эстонией. Сколько это соединений? А у нас их сейчас 16.
- Что может быть условием демилитаризации Калининградской области? И как в России относятся в принципе к постоянным требованиям литовских политиков о демилитаризации этой области?
- Все очень просто и условие для демилитаризации может быть только одно. Уход военных США из Польши, стран Балтии и отказ от попыток сделать из Калининграда заложника, то есть отсутствие политических заявлений о перекрытии коммуникации с этой областью РФ. До начала противостояния в Калининграде особенно и не было наших ракет. Началось все с историей ПРО США в Польше. Тогда Россия ответила размещением "Искандеров". Здесь взаимная история, и нужно взаимно договориться. Пока этого не происходит.
- По Вашему мнению у возможного разговора России и НАТО есть потенциал для обсуждения вывода сил из Польши и стран Балтии?
- Пока я не вижу такого потенциала.
- Тем более, что выяснилось, что особых надежд с Трампом России связывать не стоит.
- Меня всегда убивала наша радость по поводу Трампа. Я всегда говорил: лучше предсказуемый враг, чем непредсказуемый друг. Но, давайте вернемся к Прибалтике. До вступления этих стран в НАТО — здесь был очень мирный регион, не происходило наращивания военной активности. Кроме псковской дивизии особых войск по периметру не находилось. Но произошла резкая милитаризация, и даже не с Украины, а с размещения ПРО США в Польше. Это очень страшно, как говорил Чехов — если оружие висит на стене, оно должно выстрелить. Я этого очень опасаюсь, потому что регион из мирного, спокойного, стабильного, прогнозируемого, холодно-рассудительно начинает превращаться в южный регион. И это не есть хорошо. Я сторонник того, чтобы мы договаривались и потихоньку начинали процесс демилитаризации этого региона. Сейчас этого не происходит.
