Начало начал
Формально Русская улица была проложена в 1905 году, но в целом она существовала здесь – правда, в несколько ином виде – со времен позднего Средневековья. В XIV веке Вильнюс, как и другие города в то время, формировался из отдельных кварталов. Улица Русу ведет к Пречистенскому кафедральному собору. Раньше в этом районе селились люди из восточных земель Великого княжества Литовского (ВКЛ), здесь было сосредоточено много православных церквей, резиденция митрополита, поэтому в исторических хрониках это место известно как "Русский город" или Civitas Ruthenica.
"Изначально она [улица] называлась Кафедральной, Спасской, Пречистенской, так как вела к главному православному собору", – говорит завкафедрой русской филологии Вильнюсского университета Павел Лавринец.
Свое нынешнее название улица получила только в 1939 году, когда началась Вторая мировая война, а Вильнюс, который до этого на протяжении почти 20 лет находился в польской оккупации, был возвращен Литве. Инициатором переименования стал историк литовской литературы, сигнатарий Акта о независимости, ректор Вильнюсского университета, общественный деятель, политик и дипломат Миколас Биржишка.
Корень противоречий
Депутаты-консерваторы считают, что действующее название улицы не соответствует исторической правде, поскольку под "русскими" в данном случае подразумеваются и подразумевались не россияне и даже не подданные Русского царства и Великого княжества Московского, а граждане ВКЛ и Речи Посполитой – многочисленные жители территорий, которые сегодня входят в состав Украины, Беларуси и частично России. В Литве их принято называть "русенами", в Польше – "руськими", в Беларуси – "рускими", но не русскими в современном понимании этого слова.
Тем не менее историка Альгимантаса Каспаравичюса, старшего научного сотрудника Института истории Литвы, аргументы политиков не убеждают. Он даже называет такую инициативу "большевистской", указывая на то, что именно коммунисты после захвата власти повсеместно меняли названия городов, улиц, общественных пространств и культурных учреждений.
– Господин Каспаравичюс, как вы оцениваете предложение консерваторов о переименовании Русской улицы?
– Оцениваю плохо. Это циничное предложение – как с исторической, так и с культурной точки зрения. У Литвы в целом и Вильнюса в частности чрезвычайно крепкие, тесные и богатые связи с историческими землями Руси, Московским и Тверским княжествами, Новгородской республикой и так далее. Именно из этих древних государств позже сформировалось Русское царство, затем Российская империя, а впоследствии и Российская Федерация. Политические и экономические связи с Русью – будущими российскими землями – начали развиваться фактически с зарождения государственности Литвы как таковой. Уже в начале XVI века великий князь Гедиминас, основатель династии Гедиминовичей-Ягеллонов, обратил свое лицо на восток – к историческим пространствам Руси/России. Будучи проницательным государственником и дипломатом – расширяя брачные связи своих сыновей с княжнами из русских земель, – Гедиминас получил контроль над Витебском, Псковом, Киевом, Смоленском и Черниговом.
Его наследники продолжили эту политику. Обе жены великого князя Альгирдаса – Мария и Иулиания – были русенками или, говоря современным языком, – русскими. Первая была княжной из Витебска, а вторая – из Твери. После женитьбы на Иулиании Альгирдас быстро стал активным участником конкурентной борьбы между тверскими и московскими князьями. По мере своей экспансии – расширения Литовского государства – он также женил своих сыновей на русских княжнах – дочерях правителей городов и регионов.
– Насколько я понимаю, вы хотите сказать, что без Руси не было бы самой Литвы, а будущей России в свою очередь не было бы без литовского влияния, так как между нашими землями не просто богатые связи, а связи кровные?
– Я хочу сказать, что это была мудрая политика литовских князей-государственников, которая в долгосрочной перспективе позволила Литовскому княжеству стать Великим княжеством Литовским – серьезной геополитической силой в Европе. С другой стороны, нужно понимать, что значительная часть исторической элиты ВКЛ и Вильнюса имела русенские/русские корни.
Вильнюс и Москву связывают династические связи – с конца XIV века, когда дочь Витаутаса Великого Софья вышла замуж за московского князя Василия I – старшего сына Дмитрия Донского. Во времена правления Витаутаса Литва принимала активное участие в династической политике Великого княжества Московского. Сам Витаутас на протяжении некоторого даже был регентом великого князя московского.
– Получается, когда Пушкин, обращаясь к элитам Западной Европы – хотя поэт делал это в ином контексте, – писал про соперничество России, Литвы и Польши, что "это спор славян между собою", он что-то понимал…
– Мы действительно говорим о чрезвычайно тесных связях, поскольку в более поздние времена именно правнук Витаутаса Иван III (в историографии также Иван Великий), конкурируя с Вильнюсом в борьбе за объединение бывших земель Руси, первым из правителей Московского княжества стал титуловать себя царем (жаргонное слово-неологизм – от латинского Caesar) и правителем всех русских/русенских земель.
Так началось многовековое геополитическое соперничество между Вильнюсом и Москвой в Восточной Европе. В XV–XVII веках две державы вели войны и заключали мир, выступая в качестве геополитических партнеров. Одним словом, это типичная история двух соседних народов и государств. Это очень похоже на то, что переживали в те дни Франция и Англия или Австрия и Пруссия. Ничего особенного здесь нет.
– Насколько глубоки русские или русенские корни Вильнюса?
– Эти отношения значительны и с точки зрения цивилизационно-конфессиональной. Ведь у археологов до сих пор нет единого мнения о том, какие христианские храмы были построены в Вильнюсе раньше – православные, свидетельствующие в большей мере [о принадлежности] к восточной и византийской цивилизации, или католические, подчеркивающие влияние западно-римской цивилизации?
– А каково ваше мнение?
– Большинство исследований говорят о том, что первый цивилизационный контакт у литовцев все-таки был с православием. Достаточно взглянуть на панораму Старого города, Нового города, Антакальниса и Жверинаса, чтобы увидеть, как исторически неразрывно в Вильнюсе переплелись православная и католическая цивилизации. Город просто усеян христианскими святынями.
Кроме того, цивилизованный человек не должен забывать, что до конца XVII века официальным канцелярским языком ВКЛ был русенский (он же западнорусский, руський или старобелорусский), на основе которого в XVIII–XIX сформировался современный русский язык. Поэтому попытка стереть из вильнюсской истории Русь или русскость как культуру очень недальновидна и близорука. Это напоминает попытку укоротить или частично подрезать как историю литовско-российских отношений, так и историю Литвы в целом.
– Многие указывают на сегодняшний контекст – контекст войны России с Украиной, – который отчасти способствует дерусификации – отказу от русских названий. Но разумно ли, на ваш взгляд, переименовывать Русскую улицу в Вильнюсе из-за того, что российские войска вторглись в Украину?
– Неразумно. Такая практика в свое время была характерна для постреволюционной России, когда большевики также пытались все перестроить – от разрушения института семьи до переписывания истории и "зачистки" городских общественных пространств, которые они реконструировали согласно своим представлениям о реальности, уму и вкусам. Чем это закончилось, мы все прекрасно знаем.
Итак, возвращаясь к предложению по Русской улице в Вильнюсе, хочу сказать, что такая деятельность свидетельствовала бы о том, что в городском управлении литовской столице доминирует не западный цивилизационный подход и основа, а глубоко азиатская культура в худшем смысле этого слова. И это я уже не говорю о том, что такое предложение является глубоко антилиберальным по своей сути.
Это не имеет ничего общего с демократией или западной цивилизацией. Ни в одном западноевропейском городе, где есть русские культурные знаки, памятные места или элементы, связанные с Россией/СССР, не практиковали и не практикуют такие перевороты.
Почему-то я не слышал, чтобы, скажем, Великобритания решила отобрать у Иосифа Сталина и нынешней России золотой меч, который был торжественно вручен ему еще в 1943 году премьер-министром Уинстоном Черчиллем. Насколько мне известно, французы не собираются сносить мост царя Александра III в Париже или переименовывать его как-то иначе. Почему они ведут себя так? Потому что французы и британцы не хотят остаться вандалами в истории.
– Есть предложение назвать улицу "русенской", так как это, по мнению политиков, больше соответствует исторической правде. Быть может, это правильно?
– Неправильно, когда политики вмешиваются в историю. Поэтому я не думаю, что это было бы очень мудрым, исторически обоснованным или политически продуманным решением. Спекулируя на истории, на исторической памяти и сознании граждан, можно зайти очень и очень далеко. Например, точно так же где-нибудь, скажем, в Минске или Гродно, в Смоленске, Москве или в Новогрудке может появиться улица "Литвинов" или даже "Лиетувисов"… А может быть, даже площадь Litwa Środkowa (Серединной Литвы – в честь частично признанного государства, сформированного из оккупированных польской армией литовских земель. – Прим.)?
Не окажемся ли мы в тупике, если начнем рассказывать такую комсомольскую басню? Я не думаю, что такие инициативы серпа и молота могут как-то способствовать геополитическому согласию в нашем регионе. Кроме того, подобные коллективные попытки украсить историческую память в соответствии с капризами времени, приспособить ее к текущей политической конъюнктуре, обычно не характерны для демократических режимов. Странно, что в сегодняшней Литве, которая уже считает годы от Рождества Христова, так много идейных последователей Михаила Суслова (главного идеолога СССР во времена Брежнева – Прим.).
