В 2020 году Литовская Республика и Российская Федерация отметили важную дату – 100 лет назад, 12 июля 1920 года, два молодых государства – Литва и Советская Россия – подписали Мирный договор, который стал основой для добрососедских отношений. Это соглашение просуществовало без малого 20 лет, оно было прервано 15 июня 1940 года, когда Советский Союз предъявил Литве ультиматум, а вскоре ввел войска, положив конец независимости Литовского государства.
Тем не менее, в 1920-1940 годах отношения Литвы и Советской России бурно развивались, а переговоры в Москве, длившиеся без малого два месяца, стали знаковой победой отечественных дипломатов. Москва официально признавала за Литвой Вильнюс и Виленский край, по итогам переговоров к республике должны были отойти Лида, Гродно, Ошмяны и Сувалки – львиная доля Западной Беларуси и часть современной северо-восточной Польши. Впоследствии наступление польского генерала Люциана Желиговского разрушило эти планы, но факт остается фактом – РСФСР считала Вильнюс столицей Литвы.
Помимо территориальных приобретений, Литва получила 3 млн рублей золотом, страна была избавлена от обязательства платить по долгам Российской империи, а большевистское руководство «по доброй воле и на вечные времена отказывалось от всех суверенных прав России над литовским народом и его землями».
Над сборником документов трудилось множество литовских и российских историков. Этот проект – совместное достижение ученых из Института истории Литвы и Российской академии наук (РАН).
Один из ведущих авторов книги доктор гуманитарных наук, старший научный сотрудник Института истории Литвы Чесловас Лауринавичюс рассказал нам о подготовке издания, непростых отношениях литовцев с большевиками и особом значении Московского договора для двух стран. Историк убежден: соглашение, подписанное в 1920 году – светлая страница в истории Литовского и Советского государств, правопреемницей которого стала современная Россия.
– Как долго вы работали над сборником?
– На протяжении последних четырех-пяти лет. Сначала состоялись мероприятия организационного толка, а конкретная работа – анализ документов, подготовка к печати – длилась около двух лет.
– Можно ли сказать, что подписание Московского договора усилило позиции Литвы и Советской России на европейской арене?
– Слово усиливает – это определение с ярко выраженным эмоциональным окрасом. Я бы так не сказал. Литовская Республика только создавалась – в ней было огромное множество внутренних проблем. Кстати, то же можно сказать и о постреволюционной России. Все соседние страны смотрели на движение за независимость Литвы довольно косо. У развития нашей государственности было много этапов, заключение мирного договора в 1920 году было одним из них. О соглашении я бы высказался следующим образом: оно заложило весьма существенную основу для утверждения самоопределения литовцев и дальнейшего укрепления государственности Литвы. Тогда события развивались очень динамично, поэтому я не стал бы оценивать их с политологической точки зрения.
– Советская Россия признала право Литвы на свободу и независимость. По сути, бывшая метрополия отказалась от претензий к своему вассалу. Это было знаковым моральным достижением для литовцев?
– Несомненно. С формальной точки зрения это было чрезвычайно важным заявлением. Однако нужно подчеркнуть – с формальной. В реальности ситуация была очень сложна и противоречива. В то время Советская Россия и сама не получила никакого признания со стороны международного сообщества. Безусловно, благожелательная позиция РСФСР была важна, но на эту ситуацию можно посмотреть и под другим углом – Россия признала Литву, но и Литва признала новую Россию, и это требовало определенной смелости, учитывая отношение мира к большевистскому руководству.
С исторической же точки зрения позиция Советской России, конечно, была очень важна. Сам факт признания Литовского национального государства создал значимые предпосылки для дальнейшего государственного строительства.
– Узнали ли вы что-то принципиально новое в ходе работы с архивными документами?
– Лично для меня это была очень плодотворная работа. Одним из самых значимых достижений с точки зрения исторической науки стало то, что мы смогли сравнить литовские документы с российскими. Это вопрос верификации – для историка чрезвычайно важно. Благодаря доступу и работе с архивами МИД РФ я существенно расширил свое понимание о внешней политике Советской России тех лет. Если раньше я был более критичен по отношению к ней, то сейчас это не так. В Литве нередко превалирует одна позиция. Как правило, она негативная, но не все так однозначно. Особенно, когда мы рассматриваем внешнюю политику большевиков.
Документы, которые удалось изучить, показывают, что в политике России присутствовал и позитивный настрой по отношению к соседям и другим странам. Нередко эти позитивные стремления рассыпались из-за сложного воздействия разных сил внутри государства, но довольно часто негативное давление шло извне. Противоречия между Западом и тогдашней Россией были очень сильны. Это способствовало радикализации, которая не принесла никому ничего хорошего. В том числе и тем государствам, которые образовались на осколках Российской империи.
– В ходе презентации сборника ваши литовские и российские коллеги, посол Эйтвидас Баярунас и вы сами подчеркивали, что эта работа очень важна – важна не только для исторической науки, но и с точки зрения отношений двух стран, которые очень натянуты. Выпуск совместной книги – это прорыв?
– Это действительно прорыв. Нам открыли все двери, которые были закрыты ранее. Благожелательное отношение российских коллег помогло создать очень хороший сборник. Пока я слышу лишь позитивные отзывы. Я бы особо хотел отметить созидательную роль академика РАН Александра Огановича Чубарьяна. Его инициативность и авторитет способствовали тому, что мы, литовские историки, смогли получить доступ к закрытым доселе документам.
Я знаю, что в Литве довольно часто говорят о том, что российские архивы – закрыты, но я с этим не согласен. На мой взгляд, в последние годы идет процесс переосмысления. Множество архивных документов появилось в интернете, отношение к тем, кто проявляет интерес и просит о доступе к различным материалам, тоже меняется в лучшую сторону. Это позитивный шаг – благодаря этому историки могут нормально работать. К слову, речь не идет о каком-то исключительном отношении к литовцам. В этих архивах работали не только мы, но и коллеги из других стран – из США, из Европы.
Утверждение, что Россия закрывается – неверное. Во всяком случае, в научной сфере я точно не могу сказать, что происходят какие-то реакционные вещи. Наоборот. Принципиальный подход – положительный.
– Сам договор был подписан в 1920 году, однако в сборнике исследуются разные аспекты – в нем много говорится о событиях, которые произошли задолго до заключения соглашения. Почему за точку отсчета был взят 1917 год?
– Нас интересовал генезис и предпосылки мирного договора. Сначала мы заинтересовались документами 1919 года, а когда углубились, наткнулись на бумаги, рассказывающие о попытках России установить в Литве советский режим – создать так называемый Литбел – Литовско-Белорусскую Советскую Социалистическую Республику, которая просуществовала несколько месяцев – с февраля по июль 1919 года. В результате мы обнаружили массу интереснейших материалов. Возник вопрос: что делать? Отбросить все эти данные или же уделить им отдельное внимание? В итоге решили, что отказываться от них нельзя. Тем более что благодаря этим документам можно было проследить определенную эволюцию закономерности исторических процессов.
1917 год – это точка отсчета для всего региона. Начало было положено Февральской революцией. Как говорили в то время, в России «скинули царя», и это повлекло за собой важные юридические последствия. Из-за этого Россия, как метрополия, теряла основу – образующую, на которой во многом и держалась империя. Литва – не исключение. Даже если бы литовцы не хотели никакой независимости, народу все равно пришлось бы самоопределяться и думать, как жить и что делать дальше. Но поскольку литовцы – народ с глубокими государственными традициями, вопрос самоопределения был еще более важен. Это первый аспект.
Во-вторых, после Февральской революции общество стало очень активно рассуждать о праве народов на самоопределение. Сегодня об этом вопросе говорить не так любят – на первом месте стоят права человека. А вот в начале XX века доминировал принцип самоопределения народов. Он провозглашал, что каждый народ вправе самостоятельно решить свою судьбу. С этим утверждением считались как на Западе, так и на Востоке.
1917 год все перевернул – история и Литвы, и России потекла по-иному. Он стал идейной основой и точкой отсчета для двух государств, а впоследствии и для их отношений, которые привели к подписанию договора.
– Получается, в Литве зря ругали и сносили памятники Владимиру Ильичу Ленину, ведь он-то как раз активно ратовал за право народов на самоопределение, а вот при царе-батюшке ни о какой независимости не могло быть и речи…
– Владимир Ленин действительно придавал высокое значение принципу самоопределения народов, но его позиция была очень запутанной и противоречивой. Поскольку он был руководителем государства, то, конечно, за конечный результат отвечал именно он. Договор, напомню, был подписан 12 июля, а Ленин дал согласие на подписание буквально накануне. До этого рассматривались другие варианты. Позиция Ленина была ключевой, но не он один играл определяющую роль.
Говоря о ходе переговоров и мирном договоре, нельзя не сказать несколько слов о народном комиссаре иностранных дел РСФСР Георгии Чичерине. Я бы сказал, что он был благожелательно настроен по отношению к Литве. В большой мере именно благодаря ему договор был столь благоприятен для нашей страны.
– Ваш коллега Альгимантас Каспаравичюс, который также участвовал в создании сборника, в отличие от других историков-авторов, критически настроен к Советской России. По его словам, лидеры РСФСР подписали договор, скорее, для отвода глаз. В реальности же большевики с самого начала лелеяли мечту о превращении Литвы в «Социалистическую Республику», что и произошло 20 лет спустя. Как вам такая точка зрения?
– Я считаю иначе. Раньше мои взгляды были схожи с позицией Альгимантаса, но в ходе длительной углубленной работы с архивами я изменил свое мнение. Я уже говорил, что все не так однозначно – все гораздо сложнее и противоречивее. Сегодня я бы точно не делал таких резких утверждений.
Безусловно, большевистская доктрина была агрессивной, но внешний мир был не менее агрессивен по отношению к новому социалистическому государству. Советская Россия была настроена к миру относительно демократично, однако не отказывалась от применения радикальных мер, подчас они были очень радикальными… Но в то же время власти были готовы идти на компромисс.
РСФСР нельзя однозначно называть агрессивным государством, а большевиков людьми со злым умыслом по отношению к Литве. В конце концов, в то время Советская Россия стала единственным государством, которое юридически признало Литву как государство на его этнографической территории. Россия признавала за Литвой Вильнюс, и это было особенно важно. Договор был взаимовыгоден для двух стран. Большевики были радикальны и жестоки, но в то же время смелы и рациональны. В целом я бы сказал так: обе стороны, в первую очередь, заботились о безопасности своих государств.
– Иными словами, количество плюсов перевешивает минусы?
– Несомненно.
– Известно, что одним из ключевых переговорщиков от литовской стороны был Семен Розенбаум – замминистра иностранных дел, один из лидеров сионистского движения в дореволюционной России. Существует мнение, что так называемый еврейский фактор сыграл важную роль в Москве, ведь оппонентом Розенбаума на переговорах был другой еврей – выдающийся советский дипломат Адольф Иоффе. Справедливо ли это утверждение?
– В межвоенное время в Литве ходил такой анекдот: мол, собрались два еврея и поделили границы. Однако я бы не стал называть еврейский фактор определяющим. Розенбаум действительно был евреем, его интеллект и знания очень помогли нашей делегации – он был в числе подписантов этого договора. Но все же делегация была литовская, а не еврейская. Все делегаты боролись за интересы Литовского национального государства. Роль Розенбаума была весомой, но не более. Лично я в этих переговорах на первое место ставлю Пятраса Климаса. Мне кажется, именно он был движущей силой этого соглашения, хотя формальным руководителем был Томас Нарушявичюс. Последний играл роль модератора, поскольку нередко горячие споры разворачивались между самими представителями от Литвы. Найти приемлемый компромисс было непросто и очень важно.
Что касается Иоффе, который представлял Россию на разных переговорах, это был очень сложный человек со своими симпатиями и антипатиями. Сложный, но очень рациональный. В конце концов, он всегда прислушивался и следовал директивам, которые исходили от руководства. В первую очередь, от Чичерина.
