Поскольку этот тертый калач — на короткой ноге с важными людьми в кремлевских кабинетах, его мнение заслуживает внимания.
Давайте разберемся: действительно ли стоит лишь Владимиру Путину сильно захотеть (например, чтобы остаться у руля после 2024 года, когда у хозяина Кремля заканчивается второй подряд срок президентства) — и приращение земель за счет союзной Беларуси окажется только делом техники?
Цена вопроса
По мнению Венедиктова, "всё — цена вопроса". Он рассуждает о некоем объединительном плебисците или ином политическом решении: "А как проголосуют, если будет голосование: белорусский народ, хотите ли вы жить счастливо и богато вместе с Россией? "Да и… а какая нам разница" (…) А может быть, нужен совсем не референдум, а нужно решение двух парламентов. Ну, с депутатами у нас разговор короткий…"
Да, тщательно отфильтрованные на выборах депутаты что в России, что в Беларуси безропотно штампуют решения по отмашке. Референдумы, равно как и выборы, Александр Лукашенко раз за разом проводит в нужном ему русле, с нужным результатом. Но захочет ли он оформить слияние государств таким же образом, как оформляет раз за разом продление и укрепление своей власти над Беларусью?
Да уж вряд ли. По той простой причине, что здесь итог вырисовывается как раз обратный — власть придется отдавать. Или вы думаете, что Москва добивается углубленной интеграции ради того, чтобы вымостить Лукашенко дорогу в Кремль?
Стоит добавить, что Путин уже пытался поставить ребром вопрос о вхождении Беларуси в Россию. Тогда, в 2002-м, Лукашенко возмущался: мол, даже Сталин не додумался бы предлагать вступать шестью областями. Тот натиск Минск отбил.
А чем могут купить белорусского президента?
Не раз были вбросы, что белорусскому руководителю предлагают некую вторую по рангу должность в гипотетическом объединенном государстве. Но невозможно поверить, что такое предложение окажется заманчивым для человека, который, во-первых, давно вошел во вкус полного обладания целой страной, а во-вторых, крайне обостренно относится к вопросу своей личной безопасности и будущего семьи (в широком смысле слова).
Стань он каким угодно высоким сановником в кремлевской системе — любые гарантии безопасности не будут стоить выеденного яйца. Живые примеры перед глазами, когда тамошние фавориты вдруг оказываются не у дел, губернатор (Никита Белых) или министр (Алексей Улюкаев) может легко загреметь в тюрьму и т.д.
Лукашенко за годы "братской интеграции" прекрасно изучил византийское коварство кремлевской политики. Да и в принципе Путин, если разобраться, не может предложить белорусскому властителю нечто более привлекательное, нежели его, Лукашенко, нынешний статус.
Стоит добавить, что и у белорусского правящего класса, и у здешнего бизнеса есть серьезные основания опасаться, что приход сюда России сметет их с нынешних комфортных позиций.
Наконец, социология показывает, что и среди населения в целом идея вступить в Россию непопулярна. И напротив, велика (85,6% согласно опросу Исследовательского центра ИПМ) доля готовых защищать страну (хотя понятно: декларация и реальная готовность лечь под танк — разные вещи).
Если попробуют по-плохому…
Но если кто-то не хочет по-хорошему, можно попробовать и по-плохому, заметите вы. Так ведь Москва не раз и пробовала: и газ перекрывала, и "Крестными батьками" Лукашенко мочила. Но тот неизменно принимал вызов и наносил довольно эффективные контрудары на фронтах нефтяных, газовых и прочих войн. Российская сторона в итоге шла на компромисс.
Да, после декабрьского 2018 года "ультиматума Медведева" (российский премьер предложил выбирать: или продвинутая интеграция, или урезание субсидий) Москва особенно серьезно показывает намерение посадить союзника на голодный паек: отказывается платить компенсацию за налоговый маневр, не дает кредитов, подвесила вопрос о цене газа с 2020 года и пр.
Однако и это, похоже, не сделало Минск особо уступчивым. Переговоры об углубленной интеграции затянулись, и российское руководство, судя по косвенным симптомам, вынуждено снижать свои запросы.
В итоге стороны заговорили лишь о подготовке дорожных карт по секторам. Что означает сближение промышленной, сельскохозяйственной, налоговой, таможенной и прочих политик, гармонизацию законодательства, но отнюдь не инкорпорацию. Согласовывать же эти вещи можно до бесконечности, хотя бы потому, что экономические модели очень разные.
Да, Москва сокращает и, скорее всего, продолжит сокращать финансово-экономическую поддержку Беларуси. Но Лукашенко, по логике вещей, склонен скорее пойти на стагнацию или даже проседание жизненного уровня белорусов, чем на сдачу независимости.
Белорусы терпеливы, а машина обеспечения нужного результата на выборах работает безотказно. В конце концов, силовой кулак таков, что любые майданы можно подавить в зародыше.
Ахиллесова пята
Вариант же силового присоединения Беларуси аналитический мейнстрим считает маловероятным. Почему — особый разговор, в эту статью он не влезет.
Отмечу лишь, что хотя разница в мощи армий огромна, белорусские войска с "Полонезами" и прочими серьезными штуковинами могут нанести агрессору неприемлемый ущерб. А на международной арене Россия стала бы в таком случае изгоем в квадрате. И это тоже та цена вопроса, о которой упоминает господин Венедиктов.
Другое дело — будут ли в подобном случае белорусские войска выполнять приказы, станут ли драться? Это не факт, если, во-первых, иметь в виду степень русифицированности личного состава, а во-вторых — представить себе некую ситуацию управленческого хаоса, например — когда главнокомандующий по каким-то причинам не в состоянии выполнять свои функции.
В принципе, это и есть ахиллесова пята белорусского суверенитета — то, что вся система завязана на одну персону. Любой человек, даже в бронированном "майбахе", уязвим и уж точно не вечен.
Стране нужны реформы, чтобы ослабить экономическую зависимость от России, развить многовекторность. Нужно формировать сильный политический класс, укреплять гражданское общество, национальное самосознание. Но все эти задачи так или иначе входят в противоречие с интересом консервации персоналистского режима.
Отсюда вывод: хотя голыми руками Беларусь не возьмешь, при нынешней системе власти и нынешнем руководстве риски для суверенитета будут оставаться очень серьезными или даже нарастать. Независимо от того, как Путин станет решать для себя проблему-2024.
Положа руку на сердце, при смене власти в Беларуси такие риски могут только усилиться. Но это тоже отдельная тема.