Он воюет на стороне Украины, так как уверен, что именно по эту сторону баррикад правда.
Высокий, мелкого телосложения, родившийся и выросший в России военный является снайпером в одной разведчасти Украины.
С Малышом мы встретились в городе Счастье, пережившем бомбардировку, недалеко от контролируемого сепаратистами Луганска. Поездка на более отдаленную позицию в Станице Луганской занимает около часа. За это время, пока микроавтобус едет по темным лесным дорогам, Малыш отвечает на вопросы искренне и открыто, иногда надолго задумываясь.
Вдохновленный дядей-украинцем, за достижения в этой войне награжденным самым высоким орденом Украины, он приехал бороться с пророссийскими сепаратистами.
"Я не скрываю свое лицо. Можешь фотографировать. Если я воюю за свои идеи, кого-то лишаю жизни, как я могу скрываться под маской? Я не бандит, напротив – я горжусь, что служу в украинской армии", - сказал снайпер.
История Малыша особенна и тем, что, когда он решил поехать на украинский фронт и стал здесь одним из лучших снайперов, его брат принял другое решение – поехал воевать за сепаратистов. После вопроса, что бы он сделал, если бы увидел брата через оптический прицел, Малыш задумывается.
- Почему ты решил участвовать в этой войне?
- Меня вдохновил пример дяди. Он кавалер ордена Богдана Хмельницкого. После провозглашения независимости Украины этот орден в стране был вручен только в четвертый раз. Раньше им награждали за другие заслуги, а за заслуги во время боевых действий награжден только мой дядя.
Дядя – пулеметчик украинской армии. Огнем пулемета ему удалось испортить триплексы сепаратистских танков, повредить механизм поворота башни танка. У него было пять ранений. Танк работал, мог ехать, стрелять, но не мог поворачивать башню, и экипаж ничего не видел. От него осталась только груда металла.
Я горжусь дядей. Поэтому решил присоединиться к этому герою нашей семьи.
- Ты сам – из России. Ведь ты мог бы воевать и на другой стороне. Почему выбрал Украину?
- Потому, что украинскую сторону я считаю правой в этом конфликте. Я в этом абсолютно уверен, потому что видел, что творилось в Крыму, ездил его защищать. Я просто не понимаю такое поведение – прийти с оружием в чужую страну. Если не нравится власть, проводите митинги, идите протестовать на Майдан. Тысячи украинцев, как бы там ни было, чего-то добились, кое-что изменилось.
Не нравится страна – собираешь вещи, идешь на вокзал и уезжаешь... Ведь никто не запрещает. Хочешь жить в России? Пожалуйста, езжай в Россию. Продай дом здесь, купи там, если Россия такая хорошая. Зачем хвататься за оружие, заниматься произволом, поднимать хаос. Не понимаю, зачем нужны были сотни, тысячи жертв, разруха, миллиардные долги.
- Твоя служба на Украине также отмечена наградами.
- Да. Меня представили к государственной награде – медали "За военную службу Украине". Это высшая военная медаль, так как орден мне заслужить трудно, я из унтер-офицеров. Также я могу получить медаль III степени за заслуги. За то, что 9 января на своих плечах вынес раненых с поля боя неподалеку от Станицы Луганской.
- Ты снайпер-разведчик, переходишь на контролируемую сепаратистами территорию. Что ты там видишь, как военный? Есть ли там российские военные?
- Когда переходишь на ту сторону, ничего не меняется: та же земля, такие же посты, такие же правила, те же законы. Российские военные там есть, но они говорят, что там служат не как российские военные. Нескольких мы взяли в плен и допросили. Хотя они и российские военные, но, приехав сюда, подписывали какие-то договоры с "военными комиссариатами" с Луганской и Донецкой "народной республикой" (ЛНР и ДНР). Таким образом, они служат, например, в "Луганской народной республике". Хотя, по сути, это российские военные, для них там сохраняется место службы, они это даже не скрывают.
- Ты упоминал, что иногда оставлял оружие и переходил по мосту на другую сторону реки, чтобы пообщаться с сепаратистами. Это довольно редкий опыт. Какие мотивы такого поведения?
- Прежде всего, когда общаешься с человеком, видишь, какие у него намерения. Было важно узнать их настрой. Я общался с ними по-человечески и понял, что они тоже не хотят войны. Сепаратисты стоят против нас, потому что они тоже солдаты, защищающие свои позиции. Не чувствуется в них такой злобы, что вот "укропы", надо их убивать, как и на нашей стороне. И они тоже понимают, что мы, как и они – солдаты.
Да, неизвестно, что было бы, если бы я был в одном из батальонов добровольцев.
Если я воюю, то хочу видеть лицо своего противника, понимать ход его мыслей. Поэтому я и принял это решение.
- Что их мотивирует? Почему они вообще организовали сепаратистское движение, вместо того, чтобы, как ты упоминал, проводить митинги несогласия?
- Ряд пленных рассказывал одну и ту же смешную историю о том, что после потери Крыма Украина хотела отомстить России, однако, боясь ее и не умея отомстить, направила силы не против нее, а послала в Донецк убивать всех подряд русскоязычных граждан, поэтому люди поднялись с оружием в руках против украинской "хунты". Это влияние телевидения.
- Как относятся твои близкие в России к тому, что ты воюешь за Украину?
- Одним родственникам я сразу сказал, что или мы не касаемся политических тем, поскольку у всех есть свои интересы - у них свои, а у меня – свои, и продолжаем общаться как родственники, или вообще не общаемся. Выбора не было.
Ведь я все равно принял решение и буду до конца защищать мои идеи. Я не собираюсь предавать ни их, ни свою страну. Так мы и общаемся, но этих тем не касаемся.
- Ты обмолвился, что твой брат решил воевать на стороне сепаратистов.
- Да. Он на другой стороне. Не только он. Один сосед из того же дома, друг подросткового возраста, воюет на другой стороне. Мы с ним общаемся, даже созваниваемся по телефону, однако более-менее избегаем "этих" тем.
Многие кричат "Фу! Он – "сепар". Как можно общаться с "сепаром"?!.." Но если он хороший человек, почему бы не пообщаться. Я отделяю политику и человечность.
Я считаю, у человека может быть свой взгляд, свое мнение. Если он пошел их защищать, то делает это не ради денег (они получают примерно столько, сколько я здесь), сделал такой выбор, поскольку считает, что та сторона права, рискуя жизнью, защищает свои интересы – он достоин уважения.
Я уважаю его как солдата и как человека. Мы с ним не грыземся и не деремся, нормально общаемся, не выясняем, кто виноват и кто прав. Мне не нравится его мнение, но это его выбор, который я не могу изменить.
- Можешь вспомнить, как все проходило, когда ты приехал в этот район? Что за это время изменилось?
- Я приехал сюда в начале декабря. Сразу бросился в бой, о котором узнал по радиосвязи. До того попадал в перестрелки, прятался от минометов, однако в пехотных боях не участвовал.
Я получил сведения, что территорию обстреливает снайпер сепаратистов. Я должен был его ликвидировать или хотя бы напугать.
Моих друзей-разведчиков как раз не было. Они были в походе, сидели где-то в засаде. Со мной были лишь новички, которых прислали обучаться.
Я взял двоих из них, сообщил командиру, чтобы по радиосвязи информировал всех наших, что я обхожу врага сбоку. "Бодаться лбами" с ним было несподручно, поскольку он – снайпер, который уже занял позицию. А мне еще надо было занять.
Мы решили обойти снайпера сзади. Вышло так, что один отряд не услышал объяснений, подумал, что мы - сепаратисты, и стали стрелять в нас. Мы вовремя отреагировали, увидели яму, прыгнули в нее и 1,5 часа отстреливались: спереди от "сепаров", кроме того, пытались не попасть под свои же пули, которые прилетали со спины.
В тот раз я "снял" их снайпера. Он, как нарочно, пробегал мимо.
- Это был твой первый выстрел?
- Да. Было трудно. Я сначала опешил, не знал, что делать, появилось неудержимое желание немедленно нажать на курок. Затем я успокоился, стал ориентироваться. Пока я отреагировал на все установки, подсчитал и установил дистанцию, пока выполнил коррекцию, пока отдышался, пока рассчитал, что и как, прошло очень много времени. Я следил за ним, следил, а потом "бух" и нажал. Потом, когда мы уже отходили от места перестрелки, я успокоился, не осталось ни жалости, ни страха.
Я понял, что мне надо было преодолеть психологический барьер. Ведь во время тренировки по движущимся мишеням я стрелял управляемый моторикой – быстро и точно. А эти установки, ожидание, была моя попытка выкрутиться. Больше это не повторялось, сейчас я все делаю увереннее.
- Ты русский, борешься за Украину. Каким ты видишь будущее Донбасса? Веришь ли ты, что Украине удастся вернуть эти территории и их жителей?
- Того, что было, уже не будет. Я думаю, этих людей уже в обратном не убедишь. Они могут остаться в своих "ЛНР" и "ДНР" в составе Украины. В составе России они тоже не будут. России они не нужны. Быть может, ей нужен путь в Крым, но присоединять Донбасс, всем его обеспечивать, содержать – зачем это России? Это мое мнение.
Я прогнозирую, что эти территории останутся автономными, Украина будет платить зарплаты и пенсии, а россияне через эти "ЛНР" и "ДНР" будут свободно попадать в Крым, не придется строить мост через Керченский пролив.
- Как во время войны менялись твои отношения с Украиной – ты чувствуешь себя больше украинцем или русским?
- Отношение каким было, таким и осталось. Да, наверное, Украина стала ближе. Но я и раньше был патриотично настроен по отношению к ней, так все и осталось. С другой стороны, как я считал себя русским, так и считаю. Если я возмущен политикой России, это не значит, что я отрицательно настроен против россиян. Если некоторые так действуют, это не значит, что все россияне плохие. Даже если я и считаю их плохими, это не изменит того, что в моих жилах течет русская кровь.
Артурас Морозовас - специально для DELFI из Украины.
