Cам он в этих операциях не раз и участвовал. Только вот жить Яну Горошко пришлось в трудное время. Война добралась и до его города. В 1655 году столицу Великого княжества заняли московские войска.
Конечно, страхов Горошко натерпелся, только вот уезжать, как многие из города, не стал. В конце концов человек он был не военный, а простой обыватель. Да и финансовые операции при любой власти проводить можно. При воеводе Шаховском его дела даже стали поправляться – деньги были нужны всем. Словом, если и не белая полоса жизни у Яна шла, то, по крайней мере, достаточно светлая, что по военному времени уже само по себе было хорошо.
С 1659 полоса жизни стала стремительно темнеть. Выдал Горошко Базилю Сергеевичу и Михаилу Стефановичу шестьсот злотых заимообразно для торговых операций в Кёнигсберге. А вот возвращать деньги они не торопились. А потом дела пошли еще хуже. В городе сменился воевода. Непонятно почему, но Михаил Семенович Шаховской, оставляя место службы, вывез с собой и все документы. Потому новому воеводе пришлось, хоть и нехотя, но начинать все с начала. Вот тут грамотность и осведомленность сыграли с Горошко злую шутку. В один из дней за ним пришли и в компании вооруженных людей направили в замок. Стал Горошко служить переводчиком. В город иначе как с охранниками его не выпускали, чтобы не убежал, и у самого у него такого желания не возникало по причине исключительной суровости нового воеводы, князя Мышецкого.
Служба в замке ни в коем случае не позволяла вернуть своих денег: должники его подрядились закупать провиант, амуницию и почтовых голубей для воеводы, а заодно и выполнять некоторые деликатные поручения по сбору информации.
Дела в замке становились все хуже. Гарнизон оказался отрезан от своих частей, начал готовиться к осаде. Князь Мышецкий все строже наказывал за проступки, ну а все, что считал изменой, карал и вовсе беспощадно. Бежать при таких обстоятельствах было не только затруднительно, но и смертельно опасно. А Горошко был обыватель, а не герой. Потому и остался в замке.
Почти полтора года оборонялся Мышецкий. Все эти полтора года в осаде просидел и Горошко. Голодал и под обстрелами, был как все. Только, когда князь решил взорвать замок с собой и защитниками, присоединился мещанин к тем, кто умирать не хотел. В то, что именно он стоял во главе заговора, кроме самого Горошко не поверил никто. Впрочем, никто не отрицал, что Горошко в заговоре участвовал. Да и вязали воеводу именно его поясом. Когда из замка вышли только 78 человек, мещанина опросили по всей форме, даже представили сенаторам.
Тут бы и наслаждаться мещанину свободой, только оказалось, что жилище Горошко разорено полностью, и сам он от службы в замке нисколько богаче не стал. Конечно, претерпевшего столько неприятностей финансиста, многие считали едва ли не героем, некоторые должники стали возвращать некогда взятые средства. Только вот Базилю Сергеевичу и Михаилу Стефановичу долги возвращать очень уж не хотелось, потому они сослались на некий акт о том, что все деньги московских людей и местных участников обороны замка подлежали конфискации в казну. Полгода Горошко доказывал, что такой акт является если и не придумкой должников, то уж, по крайней мере, к нему относиться не может.
Доказав свою правоту, Горошко денег своих так и не получил. Получил взамен массу других неприятностей: обвинили неудачливого мещанина ни большени меньше как в государственной измене. После возвращения города, суды были завалены подобными делами: одни пытались найти свое имущество, другие сводили старые счеты за обиды, ну а некоторые просто пользовались такой возможностью в своих интересах.
Так Горошко едва не превратился из героя в государственного преступника и близкого сотрудника казненного на Ратушной площади «воеводы тирана». Больше года пришлось доказывать мещанину то, что в замке он оказался не по своей воле. Благо нашлись свидетели, видевшие его в городе под конвоем. Да и решившие остаться в Великом княжестве защитники замка, дали благоприятные для Горошко показания.
Наконец, обидчики финансиста пытались доказать что и долг они вернули. Тут уж Ян Горошко, поняв, что его должники обладают незаурядной фантазией, сам обратился в суд. Кроме описания своих злоключений, весьма тщательно Горошко изложил все попытки должников уклониться от выплаты, да и об их службе воеводе Мышецкому рассказал вполне подробно.
Для Сергеевича и Стефановича дела стали приобретать скверный оборот: по совокупности обвинений, самое малое, что могло их ожидать, это баниция, но и то только в случае, если бы им удалось скрыться. А когда выяснилось, что Сергеевич и Стефанович располагали личными средствами Мышецкого и выполняли его поручения, им осталось только горько сожалеть о том, что полюбовно не решили всех дел с мещанином Яном Горошко.
