Первая из этих причин – это снова проблема легитимности власти. Занявший после убийства Лжедмитрия I престол Василий Шуйский не был ближайшим по крови Рюриковичам, использовал метод занятия престола путем простого захвата (помазан на царство был не патриархом, а новгородским митрополитом), что порождало оппозицию как в среде боярства, так и в простонародье.
Вторая причина – это обаяние даже не самого имени царевича, сколько обаяние личности Лжедмитрия I достаточно популярного в народе. Но всего этого было недостаточно для того, чтобы эпопея с «тушинским вором» тянулась так долго. Наиболее важной причиной для самого существования Лжедмитрия II была та политическая конъюнктура, которая сложилась даже не в Москве, а в Речи Посполитой.
Сигизмунд Ваза как претендент на шведский престол втянул Речь Посполитую в многолетний конфликт со Швецией. Несмотря на достаточно удачные военные действия в Прибалтике, денежных средств катастрофически не хватало. Командующие платили жалование из личных средств, но такая практика не могла продолжаться бесконечно. В результате война стала кормить себя сама, что не могло не отразиться на лояльности населения к новой власти. В 1604 впервые образовалась солдатская конфедерация. Дело было неслыханным, ведь протестовать было правом исключительно шляхты, поэтому против недовольных были приняты жесткие меры.
Уже в 1607 году появляется второй Лжедмитрий. Несмотря на курьезность своего дебюта (признался в том, что он «чудесно спасшийся» 17 мая 1606-го исключительно под угрозой пытки, при этом даже пришлось менять «легенду» - самозванец был самозванцем дважды) , к нему стекаются недовольные Василием Шуйским, отряды повстанцев Болотникова и казаки.
В июне 1607 года Лжедмитрию II присягнули жители Стародуба, которые и грозили ему пыткой. Таким образом, люди получили то, чего желали и увидели то, что желали увидеть. Собственно, называть Лжедмитрия II сугубо «польским проектом» нельзя. Однако в отличие от своих менее удачливых коллег – «царевича Петра» и «царевича Илейки» – Лжедмитрию особенно повезло в другом. 6 июля 1607 произошла битва под Гузовом, в которой встретились войска короля Сигизмунда Вазы и его противников – участников рокоша.
Мятежники были разбиты, против рядовых участников восстания начались репрессии. Естественно, для многих наиболее удобным местом для бегства от королевского правосудия оказалось вступающее в новый виток внутренней войны московское царство. Получив первую качественную военную поддержку, Лжедмитрий стал делать пусть скромные, но успехи. К 1608 плотно обосновавшись на Северщине, претендент на престол стал получать постоянное пополнение из Речи Пополитой. При этом в его лагере стали появляться и сторонники, и противники короля Сигизмунда Вазы.
В апреле 1608 в лагере самозванца произошел первый переворот. Был отстранен от командования один из первых соратников Лжедмитрия Миколай Меховецкий, его заменил князь Роман Рожинский. Вскоре начинается наступление на Москву. Войскам Василия Шуйского удалось остановить самозванца практически у самой Москвы. На подступах к столице, в Тушино, образовался вооруженный лагерь самозванца. С этого момента можно было бы говорить о собственно внутренней составляющей войны, если бы не одно но…
Лагерь самозванца представлял собой временное объединение людей различных политических, религиозных и социальных взглядов. Но на первых порах была предпринята беспрецедентная по масштабам кампания по созданию благоприятного общественного мнения. В Тушино был организован альтернативный московскому двор со всеми атрибутами и специфическими особенностями этикета.
Благодаря блестяще проведенной операции была отбита Марина Мнишек, которую Василий Шуйский пытался спровадить из пределов государства, была создана Дума, в которой оказалось место казаку (Заруцкий)и даже одному крестьянину (такой вот парламентаризм). Появился и свой патриарх: ростовский епископ Филарет, отец будущего царя Михаила Федоровича Романова. С другой стороны,не было уже той простоты, которой отличался первый Лжедмитрий.
Безусловно, наиболее боеспособной единицей армии Лжедмитрия была часть войск, пришедшая из Речи Посполитой. Однако внутри контингента также имели место разногласия. Во-первых, в одном лагере с трудом уживались участники сандомирского рокоша и сторонники короля. Во-вторых, существовала большая дистанция между отрядами, приведенными различными командирами. Так, склонные к партизанщине «лисовчики» выглядели весьма контрастно в сравнении с «правильным» войском Сапеги, а религиозно экзальтированные отряды князя Вишневецкого выглядели историческим анахронизмом. В такой ситуации трудно не посочувствовать Роману Рожинскому, вставшему во главе не только этой, но и вообще всей вольницы Лжедмитрия II.
Василий Шуйский как мастер интриги в 1608 подписал договор с Сигизмундом Вазой. в котором существовало четко сформулированное требование о выводе всех вооруженных формирований состоящих из подданных короля с территории царства. Король Сигизмунд совершенно не был в состоянии открыть новый театр военных действий, но на его требование оставить лагерь самозванца едва не сформировалась новая конфедерация.
Более того, шляхта, у которой, казалось, из рук уплывают все обещанные Лжедмитрием награды, объявила королю о готовности защищать интересы своего претендента с оружием в руках. Такой поворот событий не был для Василия Шуйского сюрпризом, и он немедленно начал новую интригу, пытаясь втянуть в войну Швецию. А вот такой поворот событий совершенно не устраивал Сигизмунда Вазу. В результате произошло то, что погубило впоследствии и Лжедмитрия и самого Василия. Рассматривая вступление уже шведских «интернационалистов» в войну за наследство как casus belli, Сигизмунд Ваза начинает военный поход с целью взять город Смоленск. С этого момента поражение Лжедмитрия II только дело времени, а Василия Шуйского – техники.
Грамотные и удачные действия шведов Делагарди и правительственных войск Скопина- Шуйского способствовали, но не решали развала тушинского лагеря. Основная проблема самозванца крылась в другом. Многие обращают внимание на излишнюю полонизацию тушинцев и то, что вскоре Лжедмитрий II оказался марионеткой в руках военного руководства, в котором первую роль играл Рожинский. Но при всей пестроте сторонников самозванца никак иначе быть и не могло, т.к. дисциплина перешедших на его сторону изрядно хромала, а о дикости казаков уже в те времена ходили легенды. Жестокость внутренней войны удивляла даже много повидавших солдат Рожинского.
Обращение Сигизмунда Вазы к военному руководству тушинского лагеря привело только ко временному расколу. Амнистия за старые преступления, восстановление в прежних правах и обещание наград – все это склонило на сторону короля даже таких заядлых оппозиционеров, как Лисовский. Оставался открытым только один вопрос, что делать с самозванцем?
У последнего, похоже, не было никаких иллюзий относительно своего будущего под домашним арестом у Рожинского, поэтому единственным способом не оказаться разменной монетой в чужих переговорах было бегство, что со второй попытки и удалось.
Последним аргументом для оказавшихся в странном положении отрядов стала Клушинская баталия, в которой гетману Жолкевскому удалось разгромить войска Василия Шуйского, что послужило поводом для переворота в Москве. В дальнейшем уже можно говорить об исключительно войне между Московским государством (даже на первых порах четко не очерченном в политическом плане) и Речью Посполитой.
Вторая «димитриада» отличалась от первой. Очевидна некоторая «работа над ошибками», но также очевидна и проблема в отсутствии каких либо попыток самозванца сформировать собственные эффективные военные формирования. В результате происходило увеличение зависимости от контингента Речи Посполитой, который, в конце концов, полностью подчинил себе движение и сделал самозванца заложником собственных интересов. Как только недоразумения между правительством Речи Посполитой и армейской вольницей были урегулированы, положение самозванца стало незавидным.
Но если говорить о самой идее в широком смысле, то обе истории самозванцев показали, что при попытке привить к одной традиции другую получается совершенно нежизнеспособное образование. Учитывая определенные социальные и политические особенности взаимодействовавших структур (Москва и Речь Посполитая), опыт оказался ценным, но негативным.
