Сама история началась в 1518 году. Король Польский и Великий князь Литовский Сигизмунд женился на дочери миланского герцога Джан Галеаццо Сфорца Боне. Супруга получила в управление ряд земель, где с помощью своих придворных и доверенных лиц развила бурную деятельность.
Как женщину практичную ее не удовлетворяли скупые описания ее новых земель и примерное количество доходов, которое можно было получить. В своих владениях она начала кадастровую перепись земель с указанием их качества, следующим шагом было введение трехполья, что повышало экономическую рентабельность земель. Активно велись мелиоративные работы, создавалась инфраструктура. Заселялись огромные территории.
В результате Бона превратилась в своего рода магната ВКЛ. Однако постоянное вмешательство Боны и ее двора в политику, часто в ущерб государству, казнокрадство и огромные амбиции сильно усложняли отношения как с подданными, так и внутри самой королевской семьи. Смерть Сигизмунда еще более запутала ситуацию. Королева кроме и без того огромных доходов унаследовала и казну мужа. Однако наследником себя считал исключительно Сигизмунд Август.
Далее дела Боны стали складываться хуже. Местная знать всячески противилась абсолютистским стремлениям Боны, а отношения с сыном оставляли желать лучшего. Женитьба Сигизмунда Августа на Барбаре Радзивилл была воспринята королевой как мезальянс и ход совершенно чуждый интересам государства со стороны ее сына. Смерть молодой жены короля молва немедленно приписала отравлению, и виновницей называли Бону, что не могло не отразиться на отношениях матери и сына.
Бона Сфорца засобиралась в Италию. Для Сигизмунда Августа это означало, что он в финансовом плане сильно теряет - огромные латифундии Боны станут приносить доход только ей, а вывоз золота и серебра за границу (беда, с которой чрезвычайно трудно боролись в правление Сигизмунда Старого - вплоть до запрета посещать те или иные области за границей) вновь приобретет характер системы. В конце концов, компромисс был достигнут. Бона отказывалась от своего имущества в обмен на свободный отъезд в Италию. Часть имущества удалось реализовать поэтому Бона выехала, увозя немалые по тем меркам суммы.
Сумму в 420 (по другим данным 430) тысяч дукатов она одолжила королю Испании Филиппу II. в 1558 году королева Бона скончалась в Бари, так и не получив своих денег назад.
Впервые о «неаполитанском наследстве» вспомнили очень скоро, в разгар Ливонской войны казна сильно истощилась и было необходимо ее наполнить любой ценой. Испанцам деликатно намекнули, и те немедленно выплатили часть долга. Поскольку долг выплачивался талерной, полуталерной и четвертьталерной монетой испанской чеканки, согласно универсалу от 16 мая 1564 года они сразу пускались в обращение. Монеты лишь надчеканивались датой «1564» и вензелем Сигизмунда Августа.
Правда, власти не обошлись без небольшого финансового мошенничества: курс талера устанавливался в 48 литовских грошей, в то время как его реальная стоимость не достигала и 27. Это кредитное средство вскоре было изъято.
В дальнейшем вопрос о «неаполитанском наследстве» периодически поднимался на сеймиках и, как правило, когда казна была пустой.
Интересно то, что казалось бы юридически «неаполитанское наследство» не должно было беспокоить уже в 17 веке - династия Ягеллонов пресеклась, но миф о деньгах, так легко полученных от испанцев в 1564, очевидно многим не давал покоя.
Уже в 18 веке в связи с разорительной Северной войной и чумой, финансы Речи Посполитой находились в плачевном состоянии. Денежная система представляла собой анархию - имели хождение совершенно разные денежные знаки.
Сейм 1717 года установил курс золота и серебра по отношению к «монете шеляжной» - медным солидам Боратини, тем самым констатировав неспособность заполнить рынок полновесной качественной монетой.
На Варшавском сейме 1732 и 1733 послы Брестского воеводства выступили с похвальными предложениями о наполнении казны. Таковых можно выделить два: лишать права на приданое выходящих замуж за иностранцев и немедленно вступить в переговоры с испанским правительством о полном возврате долга короля Филиппа II.
На 1733 год вопрос о «неаполитанском наследстве» примерно ставился таким образом: испанские Бурбоны должны Речи Посполитой во главе с саксонскими Веттинами остаток суммы, одолженной Габсбургами у Ягеллонов.
В скором времени начавшаяся война за польский престол в которую оказались втянуты Россия, Австрия, Франция, Саксония, Сардиния и Испания пресекла дальнейшие разговоры о старых долгах. С момента передачи денег Боной Филиппу II прошло 177 лет.
