Этот обладавший незаурядным обаянием и красноречием шляхтич, представлялся казацким гетманом и важной персоной. Более того, как человек увлекающийся, Хлопицкий предлагал массу интересных проектов - от вторжения казаков на турецкую территорию, до найма казацкой армии непосредственно на службу императору. Последний вариант показался императору достаточно привлекательным, так как дела империи требовали поиска союзников везде: пограничные столкновения с турками происходили повсеместно, и неожиданная победа имперцев над отрядом наместника Боснии Гассаном, в результате которой турки потеряли 1800 человек убитыми, немало артиллерии, а главное двух сыновей султана, только ускорила начало большой войны.
В идее привлечь к антитурецкому союзу казачество было только одно смущающее обстоятельство - недостаточная информированность имперского двора об этой организации. Впрочем, положительные характеристики днепровского рыцарства поступали не только из уст разговорчивого пана Станислава, но и от различных дипломатов.
Для создания широкой антитурецкой коалиции были задействованы все возможные средства. Планировалось привлечь не только Папу и Венецию, но и Москву, Валахию и даже Персию. Однако вовлечь в союз Речь Посполитую не представлялось возможным. Причин тому было несколько.
Король Сигизмунд Ваза в это время пытался утвердиться на шведском престоле, и в государстве особенно важную роль играл Ян Замойский, которого было трудно заподозрить в благожелательном отношении к Габсбургам. Немало неприятностей доставляла и память о недавнем вторжении эрцгерцога Максимилиана, остановленного тем же Замойским под Бычиной. Да и сам проект вербовки казаков не выглядел вполне законным действием: Речь Посполитая рассматривала их как своих подданных.
И все же решение о найме было принято. Оставалось найти подходящую кандидатуру для выполнения этого достаточно опасного и деликатного поручения. Пан Станислав Хлопицкий на роль посла решительно не подходил хотя бы по причине излишней разговорчивости. Опыт габсбургской дипломатии показывал, что в таких случаях во многом успех зависит от соблюдения элементарных правил безопасности: об агентах Замойского в Праге было известно уже давно. Посол в Москве Николай Варкоч еще в донесении 1589 года описывал осведомленность дипломатов Речи Посполитой о его миссии и об их достаточно умелом противодействии.
Кандидат на исполнение поручения нашелся достаточно быстро. Им оказался человек острого ума и обладатель многих превосходных качеств, дворянин Эрих Ляссота.
Послужной список этого человека говорил сам за себя: учился в Лейпциге, в Падуанском университете, по возвращении на Родину поступил на военную службу, в 1576 году испанский король Филипп 2 вербовал войска для вторжения в Португалию, и в составе полка графа Лодрона Ляссота отправился на Пиренеи, где зарекомендовал себя как толковый и исполнительный офицер, участвовал в десанте на Азорские острова. После присоединения Португалии к испанскому королевству, полк был расформирован, и Ляссота вернулся домой. Впрочем, он немедленно поступил на службу к императору и выполнял некоторые поручения дипломатического характера. Ну и немного разведывательного.
В 1587, после смерти Стефана Батория, он находится в составе посольства Христофа фон Тиффенбаха на сейм. Целью этой поездки было повлиять на избрание в короли эрцгерцога Максимилиана. Можно сказать, что миссия удалась отчасти: Максимилиан был избран, но антигабсбургская партия провозгласила своего кандидата - Сигизмунда Вазу. Свои права на престол Максимилиан попытался защитить силой оружия. Ляссота в это время находится подле эрцгерцога, временно даже командует всей армией. Но поражение под Бычиной по описанию посла Варкоча явилось неприятным сюрпризом для имперского двора и было скорей результатом нераспорядительности самого Максимилиана (несмотря на личную храбрость) и неверного представления о реальной мощи габсбургской партии в Речи Посполитой.
Тем не менее, пленение эрцгерцога нисколько не повлияло на карьеру Ляссоты. Даже наоборот, получив свободу, он добровольно вернулся к заключенному в Красном Ставе Максимилиану. Формально не стесненный заключением Ляссота много путешествовал. Цель этих поездок и то, с кем встречался и о чем беседовал, он не доверял даже своему дневнику. В нем он, правда, фиксировал некоторые специфические моменты: дороги, расстояния между населенными пунктами, водные преграды и наличие в тех или иных местах укреплений. После освобождения своего патрона, Ляссота направился с дипломатической миссией в Москву. Но ему не повезло. Oн высадился на шведской территории, был арестован и отправлен в Швецию. Только в 1593 ему было позволено вернуться в Прагу. Именно такому специалисту в сфере дипломатии, военном деле и немного разведчику было поручено возглавить посольство к казакам.
В помощь Ляссоте были определены Яков Генкель как знаток взаимоотношений между казаками и властями Речи Посполитой и некий еврей Моисей. Взяли с собой и Станислава Хлопицкого. 10 февраля Моисей и Хлопицкий, получив имперское знамя, отбыли из Праги. А через две недели, получив из казначейства 8000 червонцев золотом, в дорогу отправились и Ляссота с Генкелем. По дороге к ним присоединились еще несколько человек. В апреле Ляссота встретился с главнокомандующим Верхней Венгрии Христофом фон Тиффенбахом, которому оставил золото ввиду опасности пути: о татарском набеге говорили уже и там. 14 апреля посольство прибыло во Львов, где постаралось вести себя как можно незаметнее. Путешественники даже остановились не на постоялом дворе, а у жены Хлопицкого. Ляссота рассчитывал, что найм казаков уже ведется в полную силу, но тут выяснилось, что пан Станислав отбыл только утром, и посольство с ним разминулось. Пришлось посылать за Хлопицким курьера. Когда все представители миссии собрались, был устроен совет. Хлопицкий настаивал на немедленном подвозе денег, так как с казаками можно договариваться только имея при себе средства. Посовещавшись, направили Генкеля к Тиффенбаху и только 19 апреля выехали из Львова.
Маршрут, выбранный для движения Ляссотой, предполагал самый неудобный с точки зрения дороги, но самый безопасный во многих других отношениях путь. Посольство двигалось, избегая крупных населенных пунктов, дабы даже случайно не встретиться с представителями власти. В таком деле расспросы только осложнили бы выполнение поручения, да и вообще могли привести к значительным неприятностям. Тем не менее, до 25 апреля Ляссоте удавалось быть почти незаметным для представителей власти. Но уже после того, как проехали Прилуки, путешественники оказались под пристальным вниманием гетмана польного Жолкевского. Цель визита миссии Ляссоты также тайной не осталась. Жолкевский оказался перед нелегким выбором: задержать посольство (что неминуемо привело бы к ненужным объяснениям с императором), или изъять только Хлопицкого, у которого были проблемы с законом и прежде. Впрочем, действовать на свой страх и риск Жолкевский не стал, а только требовал у Замойского инструкций, предлагая только арестовать Станислава Хлопицкого.
27 апреля Хлопицкий совершил поступок, который поверг в недоумение опытного дипломата Ляссоту: отправил с казаками письма молдавскому господарю Аарону. Одно письмо от императора (что крайне сомнительно), а другое от себя (что вполне возможно). 6 мая посольство, стараясь не привлекать внимание, прибыло в Киев.
