В эксклюзивном интервью БелаПАН Юстас Палецкис рассуждает, «разменяет» ли Брюссель главу белорусской дипломатии Владимира Макея на шведского посла, махнет ли ЕС рукой на «последнюю диктатуру Европы» и есть ли у Александра Лукашенко шанс вновь приехать в Вильнюс на мерседесе.

— Находящийся в эмиграции оппозиционный политик Андрей Санников в недавнем интервью по итогам своего участия в Брюссельском форуме высказал настороженность по поводу некоторых веяний в кулуарах ЕС. В частности, у него сложилось впечатление, что вопрос снятия визовых ограничений с чиновников из черного списка (в частности, речь идет о министре иностранных дел Владимире Макее) в Брюсселе увязывают не с вопросами освобождения политзаключенных, а с иными — например, с возобновлением работы шведского посольства в Минске.

Насколько обоснованны опасения Санникова? Может ли Евросоюз пойти по такому пути?

— Насколько мне известно, такого обмена не было. И я не думаю, что он может быть. Хотя, признаюсь, мне далеко не все известно о переговорах ЕС с Минском.

Но вообще примитивные обмены — это не стиль Евросоюза. Стиль Евросоюза, на мой взгляд — создавать условия, чтобы, если нет кардинальных препятствий, все же двигаться вперед и думать о том, что было бы лучше гражданам Беларуси и гражданам Евросоюза.

— Под кардинальными препятствиями вы имеете в виду наличие политзаключенных?

— Да, на этом этапе именно так. Могу сказать, что признаки условного потепления в отношениях белорусских властей с Европой есть, хотя это далеко еще не весна.

Я, в частности, связываю надежды с тем, что Литва вскоре будет председательствовать в Евросоюзе. Намеченный на осень Вильнюсский саммит «Восточного партнерства» — это конкретные вещи, конкретные шансы.

Президент, министр иностранных дел Литвы гораздо лучше других политиков 27 стран ЕС знают, понимают положение в Беларуси. И, может быть, какое-то шестое чувство в этом случае способно помочь, чтобы дела сдвинулись в лучшую сторону. Хотя многое будет зависеть от позиции Минска.

— Вопрос, может быть, из сферы фантастики: а есть у Александра Лукашенко шанс приехать на этот саммит, как когда-то, в сентябре 2009 года, он въехал в Вильнюс на мерседесе по приглашению Дали Грибаускайте?

— В моей жизни случались вещи, которых никто не мог предположить. Я имею в виду, например, события, которые произошли два с лишним десятилетия назад, когда Литва получила независимость.

В этом случае исключать ничего нельзя, но для этого должны произойти громадные изменения. Реальнее, наверное, было бы все же думать о других вариантах.

— Выпуск политзаключенных способен разблокировать диалог? Такой опыт у Минска есть, освобождение Александра Козулина и еще нескольких человек в 2008 году позволило Лукашенко разморозить отношения с Западом.

Но опыт показывает, что на дальнейшие политические уступки, а тем более реформы белорусское руководство идти не хочет. И требования Евросоюза, которые не единожды выставлялись в разных форматах, неизменно повисали в воздухе. Сейчас к тому же особенно велико взаимное недоверие. Лукашенко, вероятно, опасается попасть впросак: вот выпущу политзаключенных, а получу ноль.

Может быть, нужно какое-то пакетное соглашение, которое предусматривало бы и минимальные шаги навстречу со стороны Евросоюза?

— Освобождение политзаключенных — это программа-минимум. Но одновременно это и снятие огромного барьера, возможность для диалога, в ходе которого могут произойти неплохие изменения.

Было бы хорошо, если бы эти сдвиги как можно быстрее почувствовали простые граждане. Например, в визовых вопросах, в том, что касается прохождения границы. Сейчас на границе с Польшей, Литвой бывают большие очереди, которые унижают человеческое достоинство.

— В контексте нормализации отношений с Западом белорусские власти в первую очередь заинтересованы не в опыте демократии, а банально — в деньгах. Европа может что-то в этом плане предложить?

— Не исключаю, хотя подчеркну, что занимаюсь в гораздо большей степени политическими, чем экономическими вопросами. На мой взгляд, это возможно.

— У Евросоюза сейчас много головных болей: и кризис еврозоны, и Сирия, и вся арабская дуга… Беларусь — этакая «болотная диктатура», не самая кровожадная по западным меркам, — пока здесь нет больших потрясений, очевидно не является для Брюсселя самой большой головной болью. На сегодня у него нет сильной стратегии, нет кадров, ресурсов, которые бы, всё отодвинув в сторону, усердствовали над решением «белорусского вопроса».

Но не боится ли Брюссель, что в перспективе, и уже недалекой, Беларусь может тихой сапой поглотить Москва? И тогда Европа получит Россию на Буге и под Кеной. Спохватится, но будет поздно.

— Не хотелось бы, чтобы в ЕС возобладала позиция, что надо махнуть рукой на Беларусь. Это было бы неправильно, так не должно произойти.

Что касается сближения Беларуси с Россией, то Брюссель уважает самоопределение народа, и если здесь совершенно на демократических основах будут проведены какие-то референдумы, выборы и большинство белорусов скажут «мы хотим туда», то у Брюсселя, наверное, не будет возражений.

Хотя, как показывают опросы общественного мнения, европейский вектор на сегодня не менее привлекателен для белорусов. В итоге они сами должны решать.

— Для Брюсселя независимость Беларуси — может быть, вопрос академический, но для патриотов Беларуси — это вопрос будущего Родины. Вы сами вспоминали о событиях рубежа 1990-х в Литве — там ведь ваши соотечественники шли под пули, ложились под танки за независимость.

Вы не допускаете, что сейчас некоторая индифферентность ЕС в вопросе независимости Беларуси может обижать и даже отталкивать белорусских демократов? Тем более что в условиях нынешнего политического режима белорусский народ не может сказать своего слова. Да, сегодня Лукашенко держит независимость, но завтра ресурс может иссякнуть и произойдет сдача страны.

— Если народ не может сказать своего слова, то такие объединительные решения, конечно, будут нелегитимны. Но я лично думаю, что белорусы уже здорово продвинулись по пути национального самосознания, научились ценить независимость.

Многие мои друзья и знакомые, вообще литовцы имеют особые, теплые чувства в отношении белорусов. Мы четко осознаем, что вы — наши соседи, близкие люди. Литва — как раз в первых рядах тех симпатизантов Беларуси, которые готовы смотреть на вещи более реально, с пониманием, и разъяснять это другим членам ЕС.

Литва особенно заинтересована, чтобы отношения Евросоюза с Беларусью были хорошими, а граница между нашими странами — как можно более прозрачной.

Поделиться
Комментарии