Николай Статкевич является бывшим кандидатом в президенты Беларуси на выборах 2010 года, бывшим политзаключенным, председателем незарегистрированной Белорусской социал-демократической партии и лидером Белорусского национального конгресса.
В интервью DELFI белорусский политик поведал о своих действиях во время ближайших избирательных кампаний в Беларуси, дал оценку родовым дефектам украинской и белорусской национальных демократий, поделился взглядами на сотрудничество Беларуси и Литвы, а также рассказал о "плевке в лицо" от Дали Грибаускайте.
— Николай Викторович, в конце сентября прошлого года Вы предсказывали, что процесс инкорпорации Беларуси Кремлём станет необратимым, благодаря, во-первых, развёртыванию российского военного контингента на территории Беларуси, и, во-вторых, проведению выборов "союзного парламента" с широкими наднациональными полномочиями. Также Вы обещали массовые протесты по этому поводу. Прошло уже больше полугода...
— Я в сентябре прошлого года сказал, что на протяжении полугода Россия совершит действия, чтобы сделать процесс инкорпорации Беларуси необратимым. Когда я об этом сказал, я ощутил определённый скепсис в первую очередь со стороны белорусских аналитиков. Они говорили, что этого не может быть, потому что ранее такого не было. Но уже в конце прошлого года мы увидели, что такой план существует и он начал реализовываться. Началось то, что я назвал "битвой за Беларусь". И сейчас уже ни для кого не секрет, в том числе и для аналитиков, что это действительно реалии, новая реальность, в которую мы вступили.
Вот представьте себе: в деревне у хозяина есть свинья. Она думает: какой хороший у меня хозяин, он меня поит и кормит каждый день, ничего больше не надо, я живу, ем и отдыхаю. Но однажды хозяин пришёл и сказал: комбикорм кончился, кормить нечем, сало уже толстое, и родня хочет свежины. Вот мы сейчас оказались в такой ситуации.
Безусловно, Лукашенко пытается сопротивляться. Он упёрся, о чём-то там договорился. Но деваться ему, в сущности, некуда, потому что у него варианты следующие: реформы, на которые он никогда не пойдёт, потому что это значит постепенный отход от власти, при потере контроля над финансовыми потоками и трудовыми местами раньше или позже экономика потребует больших свобод; и не делать реформ, а сопротивляться, а это раньше или позже окончится бунтом и народной расправой.
Поэтому остаётся только уступать. Ему там якобы дали паузу на год, смотря по утечкам информации, но я в это не верю. Это будет продолжаться. Процесс идёт. С наскока битва за Беларусь не удалась. Но она продолжается, к сожалению. И мы готовы ко всему этому.
Игра с шулером
— В январе этого года Вы были выдвинуты кандидатом в президенты Беларуси. Известно, что этому может помешать наличие у Вас судимости "за организацию массовых беспорядков" в 2010 г. Как Вы считаете, какие у Вас шансы?
— Безусловно, у меня есть возможность и право начать эту кампанию ранее. Я уже начинаю поездки по Беларуси. Лукашенко уже проводит выборы, отбирая кандидатов заранее, исключая даже из фейковых выборов опасных для себя кандидатов. И это даёт возможность поднимать эту тему во время парламентских выборов.
Говоря о выборах в теперешних условиях, шансы победить Лукашенко у всех равны нулю, потому что у нас не считают голоса. Моя задача другая, она не совсем о выборах. У нас не осталось никаких других рычагов воздействия на власть, кроме массовых публичных акций. Сами эти кампании дают мне возможность такие акции организовывать. А дальше всё будет зависеть от готовности белорусов протестовать. Какая это готовность - увидим во время этих кампаний.
Безусловно, целью этих протестов мы считаем в первую очередь возвращение честных выборов, в которых я собираюсь участвовать и победить. Люди будут просто голосовать против ненавистной им персоны.
В Беларуси выборов нет. Но выборы политизируют общество, создают легальные возможности для проведения массовых мероприятий, что обычно жестоко карается. В сущности, эти выборы дают возможность массового публичного продолжительного протеста, а это - единственный реальный инструмент, который у нас есть. Моё выдвижение кандидатом - это не столько о выборах, сколько о протесте.
— Разве не осталось других средств взаимодействия с населением?
— Средств взаимодействовать - масса. Но средств освободить страну, сберечь её - больше нет. Нет, есть ещё, но уже не мирные. Но это слишком рискованная ситуация, в том числе и для будущего страны. Насилие начать легко, тяжело потом его окончить. Я выступаю за мирный продолжительный массовый протест.
Гражданская кампания даёт такие возможности. В 2010-ом году я впервые дошёл до президентской кампании. Перед этим меня нейтрализовывали – на меня были уголовные дела. Пять лет президентства Лукашенко воспринимается как пять лет тюрьмы. Я с шулером не играю.
Накопленная ненависть спокойных людей – это страшно
— Вы сказали, что 95% белорусов выступают за независимость страны, что в Беларуси с пятисотлетней историей партизанского движения будет второй Афганистан. Вот говорят, что в случае российской агрессии на борьбу с врагом поднимутся широкие круги белорусского общества, что в одном окопе могут оказаться молодофронтовец (член белорусского международного молодёжного оппозиционного движения "Молодой Фронт" - Ред.) и БРСМовец (член поддерживаемой президентом Беларуси организации "Белорусский республиканский союз молодёжи" - Ред).
— Абсолютно не верю в это. Во-первых, в "Молодом Фронте" сейчас очень мало людей. Во-вторых, БРСМ - это в первую очередь организация конформистов. А конформисты всегда будут приспосабливаться. Если бы Лукашенко действительно хотел защищать независимость... Как он может выступить против кормящей руки? Его цель - не независимость, его цель - сохранить дотации, сохранить безопасную для его формального статуса степень зависимости.
Россия, в сущности, даёт выбор: они говорят: хорошо, давай независимость, живи сам, но без дотаций, или присоединяйся, включай страну. Но он не говорит о реформах, независимости, патриотическом воспитании, силовых структурах, диалоге с обществом, честных выборах... Нет! Он торгуется, сохраняет доминирование российского телевидения, преследует патриотов, репрессии в обществе - значит, он уже сделал выбор.
Председатель колхоза, который привык ездить в райком (районный комитет партии) за всякими фондами и списаниями, он себя изменить не сумел. Он будет торговаться, выторговывать себе какой-то статус. Это лучше для него, чем медленная потеря власти. Лучше быть президентом автономии. И тем более лучше, чем вариант Каддафи, потому что бунт будет. Поверьте, Вы не узнаете этих людей, потому что накопленная ненависть спокойных людей – это страшно. Бойтесь окончания терпения терпеливого человека.
Могилы не объединяют
— "Я маўчу, маўчу, трываю, але скора загукаю: «Стрэльбы, хлопчыкі, бяры!»". Вы заявили, что в восточной Беларуси настроение населения отличается от Западной. Сильно ли ощущается это разделение Беларуси на Восточную и Западную?
— Запад живёт за счёт контрабанды через западную границу, а Восток в основном ездит работать в Москву и Петербург. Но сейчас на Востоке, который традиционно больше поддерживает Лукашенко, сейчас большая степень ненависти, потому что там больший кризис, там большая запущенность в сельском хозяйстве, колхозах, предприятиях. Сейчас в маленьких городах предприятия закрываются и ничего не остаётся. Маленькие города есть, а работы нет. И просто неизвестно, с чего людям жить. И поэтому там – самая крайняя степень ненависти. Именно в восточной Беларуси. Правда, там, возможно, больше людей надеются на Путина, тем более что Россия начала системно работать с нашими восточными районами.
— Несколько десятков человек защищали от сноса кресты в урочище Куропаты, выходили на молебен, за призыв к одному из которых Вас арестовали 7 апреля. Куропаты – совсем рядом с двухмиллионным Минском. Почему, по Вашему мнению, даже после того, как на событие там соответствующим образом отреагировали представители костёла и церквей, у белорусов наблюдается такая апатия по отношению к Куропатам?
— Простые белорусы – приземлённо-прагматичные. Они просто не видят в этом смысла. Они думают о том, как выжить, о будущем, о детях. Могилы, безусловно, надо уважать и уважать места массовых расстрелов. Этим должны заниматься общественные организации, но они не способны объединить нацию. Будем честными: могилы не объединяют. Куропаты не объединят белорусов. Их могут объединить конкретные призывы к материальным вещам или к будущему; сейчас самая, наверное, сильная объединяющая идея – это ненависть к диктатору.
Но тема Куропат их не объединяет. На мой взгляд, лучше, чтобы ими занимались общественные организации, они политики. У общественных организаций был бы какой-то шанс чего-нибудь добиться от властей. Власть могла им и уступить. Но когда там появляются политики, власть понимает: уступить – значит дать им возможность говорить о победе. Поэтому не уступит никогда.
Сейчас борьба против ресторана около Куропат выглядит немного странновато на фоне того, что в самих Куропатах сносят кресты. Я думаю, задача политиков, моя в том числе, – это смена власти, чтобы сделать невозможным такое отношение к народу, истории, в том числе к Куропатам.
— Это форма локального сопротивления. Часто приходится слышать, что сопротивление, протест, Майдан – это украинский сценарий, в Беларуси он не пройдёт. Перед глазами – смена власти в Украине. Владимир Зеленский не проводил традиционной избирательной кампании, не встречался с избирателями, не ездил по регионам. Его команда работала в социальных сетях. И результат народной поддержки – 73%. Как бы Вы оценили успех избирательной кампании Владимира Зеленского?
— У них есть выборы, во-первых. Это шестой президент. Они могут выбирать, но украинская демократия имеет родовой дефект. Эта демократия – заслуга олигархов. Там успели провести приватизацию, и олигархические группы начали бороться между собой, в том числе за политическое влияние. Они договорились о правилах игры, честно, по-пацански. И сначала это помогло восстановить, получить выборы и сохранить их, но потом этот родовый дефект проявился в том, что без олигархов победить невозможно, невозможно появиться новой фигуре.
И поэтому она появилась сбоку, из шоу-бизнеса, но появилась благодаря телевизору. Не социальные сети, поверьте – телевизор. Там есть десятки каналов, и вот так это появилось. У нас это невозможно. У нас всё по-другому. Я не верю в то, что в Беларуси не возможна смена власти через Майдан. Через Майдан не возможна. Возможна через Плошчу (бел. площадь – Ред.)! У нас всё ещё впереди. У нас это всё ещё будет. Не надо смотреть на страны, где другие условия.
Украинцы сейчас расплачиваются за этот родовой дефект и выбор Зеленского – это была в первую очередь акция протеста против олигархов, хотя он также в какой-то степени олигархический проект. Но уже не напрямую. Украина должна постепенно избавляться от этого дефекта. Знаете, какой родовый дефект белорусской национальной демократии?
— Нет. Первая белорусская национальная общественная организация в новейшей истории называлась "Мемориал". Она провела свою первую звучную акцию в день поминовения умерших предков, которая началась на кладбище. Я – за то, чтобы уважать могилы. У меня дед расстрелян где-то под Слуцком, там несколько мест этих расстрелов, я поставил где сумел кресты и езжу туда.
Но если политики действительно хотят и это защитить, то они должны заниматься основным – сменой власти, освобождением страны. И тогда все остальное решится натуральным путем для общественных активистов. А политические лидеры, которые претендуют на управлении страной, должны противостоять Лукашенко, бороться не с ресторатором, а с диктатором.
— Под Брестом идут протесты против строительства аккумуляторного завода: люди выходят "кормить голубей" на площадь – такая вот форма протеста. Собираетесь ли вы работать с ними?
— Я восторгаюсь и поддерживаю этих людей. Один раз они меня осенью пригласили. Это была целая операция, отрыв от слежки, чтобы доехать. И когда я там появился, мои люди, которые наблюдают за милицией, сказали, что после слов в рации "Статкевич на площади" изо всех остальных раций раздался хор русских матюков. Я думаю, что, приехав, я в определённой степени оживил этот протест, потому что после этого количество его участников увеличилось вдвое.
Плевок в лицо от Грибаускайте
— 10 лет тому назад Даля Грибаускайте встречалась с Александром Лукашенко в Вильнюсе. Сейчас она заявляет, что сотрудничество Беларуси и Литвы невозможно из-за атомной электростанции. Как бы Вы оценили период президентства Дали Грибаускайте?
— Я просто напомню: в 2009 году летом прошел Конгресс европейских сил, 700 делегатов выдвинули меня кандидатом в президенты на следующих выборах. А потом, 16 сентября было десятилетие похищения бывшего главы Центральной избирательной комиссии Верховного Совета Беларуси Виктора Гончара и его сторонника Красовского. Их похитили в этот день и потом убили. И вот в этот день мы выходим с портретами этих людей на Октябрьскую площадь. И в это же самое время Лукашенко идет по красной дорожке и пьет шампанское с президентом Литвы. Это был плевок в лицо нам всем.
— Два новых кандидата на пост президента Литвы (интервью с Н.Статкевичем было записано до прохождения второго тура президентских выборов. - Ред.) смотрят на Беларусь с противоположных позиций: Гитанас Науседа предлагает сотрудничать, несмотря на проблему БелАЭС, Ингрида Шимоните призывает блокировать электроэнергию оттуда, не меняя отношений между странами. Какая позиция Вам нравится больше?
— Я думаю, что Беларусь и Литва всегда должны сотрудничать – в экономике, культуре. Может, даже должны быть и политические контакты, но они не должны быть символическими, как было 26 сентября 2009 года. Достаточно Макея (глава МИД Беларуси Владимир Макей - Ред.), пусть ездит, если так уже надо.
Я думаю, что пятнаться не надо. Но если будете вести экономическое сотрудничество, напоминаю: просто соберите статистику по количеству литовских бизнесменов, которые сидят в белорусских колониях. Я их там видел и даже читал приговоры: из приговора выходит – человек не виноват. Юридически должен быть другой вывод, резюме, а ему дают много лет и конфискацию. Спрашиваю, в чём дело – а в Столбцах у него был хороший дом и два автомобиля, которые потом конфисковали, продали и купили сотрудники прокуратуры и милиции. Если литовские бизнесмены готовы сотрудничать, пусть они учитывают этот фактор. Я, безусловно, – за сотрудничество. Но не пожимайте руку в крови – потом будет тяжело отмыться.
— Каков Ваш прогноз событий в регионе на ближайшее время?
— Я не аналитик. Я не Ванга. Иногда я даю прогнозы, это значит, утечку информации, чтобы она не осуществилась. Если мы говорим про проблему 2024, это не значит, что до 2024 года они должны до ломать Лукашенко. Максимум – до начала 2021 года да. Скорее всего 2020 или 2021 год. У нас немного времени. Попытки будут продолжаться. К сожалению, я прогнозирую, что Лукашенко будет уступать. Попытки инкорпорации будут под криками о сохранении независимости: "мы независимые субъекты, просто объединяемся в одно государство".
Путин слишком важен для российского политического режима: он стоит на Путине. Путин если бы и хотел уйти, не уйдёт. И для Путина неприемлем и такой вариант, чтобы просто поменять Конституцию, или вариант Казахстана, потому что он теряет популярность и не молодеет. И российское общество не поймёт, наверное, тем более в 2024 году да, и скажет: "Да пошёл ты, надоел". А вот присоединит "Белоруссию" – "Собиратель земель, отец родной, правь нами вечно". На определенный срок его хватит. Так что деваться нам некуда. Это будет продолжаться. А остальное будет зависеть от нас. Будем бороться.
