Туминас смастерил спектакль о призраках давно ушедшей эпохи. Действие разворачивается на зимнем сумрачном петербургском кладбище.
В его постановке герои «Маскарада» пообносились, поистрепались, явно понизились в социальном ранге. Потертый и приниженный Казарин (Александр Рыщенков) суетится вокруг Арбенина, стремясь хоть на минуту вернуть себе иллюзию причастности к живой жизни. Вспоминает пору, когда и они были рысаками. Когда кипела кровь и жизнь бурлила.
Но и сам великолепный Арбенин (Евгений Князев) тоже чувствует свою неприкаянность: он садится отыграться за князя Звездича не столько из сострадания к отчаянному положению юноши, сколько в напрасной надежде опять вернуться в прошлое, ощутить себя живым. Евгений Князев дает фигуре лермонтовского байронического героя ощутимую ироническую подсветку, точно ключом к роли и впрямь стала проговорка героя: «Я страшен? Я – смешон». Он действительно еще и смешон – обломок романтической эпохи с ее кодексом поведения, предписывающим смерть за измену и месть до гроба, с ее несколько вычурной манерой выражений и страшной боязнью хотя бы на секунду показаться недостаточно демоническим.
Рядом с живой, грубоватой и непосредственной Ниной (Мария Волкова), носящейся по сцене в балетных туфельках, Арбенин кажется и слишком старомодным, и слишком чопорным, и слишком «корсетным». Бешеная страсть мавра Отелло незнакома этому петербургскому барину, убивающему свою жену отнюдь не из ревности, но по убеждению: так требует кодекс. Романтический шлейф в спектакле Римаса Туминаса не скрывает себялюбивого эгоизма лермонтовского героя и эгоизма самой романтической позы сверхчеловека, целиком занятого собственной душой и безразличного к душам окружающих людей.
Отравленная Нина замирает белой статуей на постаменте. Закутанная толпа устанавливает решетку вокруг могилы. И, споря с блестящим вальсом Хачатуряна, белая фигура женщины говорит о безнадежности, о немыслимой быстротечности жизни, об ушедшей эпохе, от которой остались только надгробия ее жертвам.