— Одно из последних мест, где вы были в Беларуси до своей вынужденной миграции, — это кабинет Ермошиной, правильно? — спросили у Тихановской.
— Да, — ответила Тихановская. — Этот день затерялся, наверное, на фоне других, потому что страшно было всегда. Я думаю, что мое самое большое упущение, что я не была подготовлена к такого рода встрече. Я не знаю, по какой причине. Меня вроде окружали опытные люди, которые могли бы научить меня, как общаться с людьми из органов. Меня же тоже в любой момент могли отвезти в КГБ, куда людей с улицы забирали.
— То есть вы к допросу не были готовы? — уточнили у Тихановской.
— Оказалось, что нет. Никто никогда со мной не говорил на эту тему. Наверное, никто не посчитал нужным. Я потом, анализируя эту ситуацию, поняла, что они тебе говорят, а ты веришь, что они говорят. Хотя потом понимаешь, что блеф сплошной воды, но ты не готов к такому напору, ты не готов к психологическим штукам, которые они используют. А должна бы была вообще подготовлена. Должно было, чтобы с тобой поговорили о том, что происходит, чем мотивировать отказ разговаривать. Было это упущено. Может быть, все было бы по-другому, если бы со мной в этом направлении поработали. А ты просто боишься, боишься, боишься… У тебя нет никакого опыта общения, основ законодательной базы, как парировать на их вопросы.
— Можете привести пример, чем на вас там давали? — спросил журналист.
— Какие тут примеры… Это твоя свобода и твои дети. Поверьте, с женщинами далеко ходить не надо, — ответила Тихановская. — Женщинами проще всего манипулировать с помощью детей. Это, наверное, очевидно.
— Эти два человека обещали что-то сделать с детьми? — уточнили у нее.
— Нет, с детьми мне никто не обещал ничего делать. Но мне сказали, что мы знаем, где они находятся. Ты себе ведь тоже дорисовываешь картинки. Сказали, что вы их никогда, много лет не увидите, что с ними будет.
Светлана Тихановская рассказала, что в тот день ходила в ЦИК вместе с Марией Колесниковой и Максимом Знаком.
— Наверное, мы были не особо опытные. Нас должно было насторожить, что люди, которые нас встречают (в ЦИК. — Прим. ред.), они очень волновались. Это был обычный сотрудник, который и раньше документы принимал, выдавал удостоверение. Это уже потом анализируешь… Он говорит, что «не может с вами пройти адвокат». Я тогда говорю, что несите тогда сюда свою книгу, вы зарегистрируете мое письмо и передадите его по назначению. Он говорит: «Подождите». Уходит куда-то, приходит и говорит: «Вы можете зайти с адвокатом». Мы заходим, и зайдя в кабинет, там какие-то парни стоят. Кто их знает, может они там всегда стоят, я же там никогда не была. Мы с Максимом заходим, телефоны оставили, заходим уже в сам кабинет непосредственно. А там сидит Ермошина и два человека. Ермошина говорит: «Ну, вам есть о чем поговорить». И выходит из кабинета. Мы с Максимом вдвоем и эти два человека. Они спрашивают Максима: «Вы кто?». Он говорит, что адвокат.
Тихановская рассказала, что эти два человека попросили Максима Знака показать подтверждающие документы, что он — адвокат. Он выходит за ними в приемную, его больше не впускают в кабинет.
— Ну и все, начался разговор. Стало страшно. Непонятно, о чем с тобой будут говорить. Но ты понимаешь, что вся ситуация не просто так. И ты не готов, ты не знаешь, что от тебя хотят. Это допрос, как обычно в КГБ, или на что это похоже… Тебе не с чем сравнить. Я думаю, что они тоже ведь за годы психологи, они знают, где надо надавить, как с тобой разговаривать. Я так думаю… Может и не умеют, у меня сложилось такое впечатление, потому что сравнить не с кем.
Светлана Тихановская рассказала, что эта беседа продолжалась около трех часов.
— Тяжело было принять решение, — сказала Тихановская. — Сразу было описание, что происходит, что все эти месяцы происходило, что меня использовали, что меня чуть ли не хотели сделать сакральной жертвой. О каком-то количестве потерпевших сотрудников говорилось. Тогда это все не оправдалось, но тогда кто знал эту информацию, интернета не было. Это была такая обработка. Политинформация. Потом перешли к твоей жизни, детям. Что делать… Сидишь, я была в таком полуобморочном состоянии. Я пыталась… Я объясняла, что люди сделали выбор, люди хотят перемен, люди уже изменились, людей уже невозможно обмануть. Вы же знаете результаты, зачем вот так с людьми поступать.
Тихановская сказала, что после ее согласия покинуть страну с ней записали видео.
— Когда я уже согласилась (уехать из страны. — Прим. ред.), они пригласили какого-то видеооператора, мне дали листочек с текстом, я там вычеркнула, что я говорить не буду. Там был назван якобы победитель выборов. Я сказала, что я этого говорить не буду, вычеркнула. Зачитала, — сказала Тихановская и уточнила, что на бумаге было написано, что выборы якобы выиграл Александр Лукашенко.
Тихановская рассказала, что ей предложили выбор: либо уехать к детям, либо «мы не гарантируем, что ты сейчас доедешь до дома».
У Тихановской спросили, правда ли, что ей в кабинете у Ермошиной якобы показывали видео с пытками ее супруга Сергея. Она ответила отрицательно.
— Конечно, во время всей беседы много говорили про Сергея, что он не виновен, что его просто забрали. Я говорю, что мне нужен муж. Мне сказали, что пока это невозможно. Со мной была Маша Мороз (была начальником штаба Светланы Тихановской. — Прим. ред.). Я говорю, что без Маши не уеду, — рассказала Тихановская. — Я поехала домой, туда привезли Машу. И потом мы на машиной машине выехали. Психологически легче не становилось ни на минуту. Потому что ты уезжаешь и не понимаешь, правильный ли это выбор или нет. А там дети, они тебя ждут, а ты оставляешь там людей, а ты — часть людей. И это постоянное, правильно ли ты делаешь, правильно ли ты поступаешь… Побеждала все время мама.
Тихановская также рассказала, что недавно обсуждала с Марией Мороз события того дня, 10 августа.
— Мы когда ехали от моего дома до машиной машины в машине сотрудников, это был поздний вечер. Мы ехали по проспекту, люди вокруг собиралась… И я помню, что были такие порывы открыть дверь и выйти к людям… Но тут Маша. А потом с Машей поговорили, она говорит, что у нее, оказывается, были точно такие ощущения, что вот я сейчас открою дверь и выйду к людям, а как мои дети. Что-то останавливало… Страх, это страх… Что деток не увидишь, это все гадко, неприятно.
У Светланы Тихановской в очередной раз спросили про 15 тысяч долларов, которые ей якобы вручили перед выездом из страны.
— Когда поменяется ситуация, я стране расскажу стране полностью ситуацию, целиком. Все факты расскажу потом, — сказала Тихановская.