Все перечисленное — кроме прекращения дела «Белого легиона»— случилось весной.
Декрет № 3: власть все же отступила
Волну протестов против декрета № 3 не могли предугадать ни белорусские власти, ни зарубежные друзья белорусской демократии. Запад вообще поставил на смену повестки дня, нормализацию отношений с Минском.
Для правящего режима, скорее всего, плохую роль сыграло нарушение обратной связи, когда придворный этикет не позволяет окружению дерзить главе государства, указывая на ошибки, да и сам президент не очень склонен их признавать.
Но вот 21 декабря Александр Лукашенко, в очередной раз заговорив о доработке «антитунеядского» декрета, почти признал наличие ошибки: «…Я обещал, что до конца этого года мы разработаем и примем декрет президента, который будет развивать известный декрет № 3. Мы с вами тогда договорились, чтобы мы не подвергались критике и нас не называли ретроградами, мы должны доработать этот проект с учетом тех недостатков и, возможно, ошибок, которые были допущены при разработке декрета № 3, сделать его приземленным».
Крайний срок для выполнения этого поручения Лукашенко ставил до 1 октября, но дедлайн был сорван. По словам вице-премьера Василия Жарко, обновленный декрет в полной мере заработает 1 янваяр 2019 года.
Таким образом, «антитунеядский» декрет все еще актуален, не отменен, но новая версия будет, судя по всему, смягченной. В марте же под давлением небывалых для Беларуси региональных протестов президент поручил Министерству по налогам и сборам возвратить средства тем, кто поспешил заплатить сбор по декрету № 3.
Кнутом и пряником правящему режиму удалось сбить волну уличных протестов, однако сами протесты, как видим, были не бесплодны.
Весенняя эйфория была недолгой
Можно ли это считать победой оппозиции, которая приложила руку к протестам из-за «антитунеядского» декрета?
У победы, как обычно, много отцов, есть даже конкуренция. Можно упомянуть и инициаторов «Марша возмущенных белорусов» 17 февраля в столице, и организаторов охвативших не только Минск, но и регионы демонстраций и митингов «нетунеядцев», и примкнувших к протестам анархистов, и записавшихся на прием к чиновникам представителей «Говори правду».
Не исключено, что политики лишь помогли проявиться народным настроениям, но вовсе не возглавили их. Тем не менее, в феврале-марте у многих из оппозиционеров глаза горели, царило ощущение причастности к историческому процессу, энтузиазм был заразительным, угрозы ареста, штрафа или даже потери работы многим не казались чрезмерными.
Переломным для настроений стало поражение 25 марта. Минские власти сумели своими проволочками вынудить оргкомитет легального празднования Дня Воли отказаться от заявки на акцию, а Николай Статкевич как основной организатор нелегальной демонстрации был превентивно задержан.
Отметим, что в это время лидеры правоцентристской коалиции Анатолий Лебедько, Юрий Губаревич, Виталий Рымашевский и Ольга Ковалькова находились под арестом после акции «нетунеядцев» в Молодечно.
В итоге 25 марта в Минске состоялась демонстрация полицейских возможностей правящего режима. Задержанных оказалось примерно столько же, как при разгроме Площади 19 декабря 2010 года, — около 700, но в своей массе они получили более мягкие наказания.
Чрезмерность применения силы 25 марта в Минске и превентивные аресты, выступив в качестве некоего обстоятельства непреодолимой силы, избавили оппозиционных лидеров от необходимости оправдываться за провал этой акции. Последующие акции протеста были уже не массовыми.
Работа, которая не видна широкой публике
«Сейчас змагарство, конечно, существует, но я надеюсь, что оно видоизменится, потому что в этом виде оно себя дискредитировало. Сейчас нет оппозиционной народной силы, есть остатки, и большинство их не принимает — сильны ассоциации с прошлым», — сказал в интервью kyky.org Дмитрий Качан, руководитель одного из самых популярных околополитических сатирических пабликов «Чай з малинавым варэннем».
Летнюю передышку оппозиционные силы использовали для внутреннего аудита, обучения волонтеров, подготовки к стартовавшим осенью выборам в местные советы.
Это была важная, но абсолютно не видимая массовой аудитории работа. Вместе с тем, поскольку волна народных протестов схлынула, а последующая активность оппозиции была направлена внутрь своих структур, то потерялось ощущение, что именно эти люди отстаивают интересы массы.
Кроме того, энтузиазм у многих участников весенних протестов заметно угас, отрезвляли не только воспоминания о сутках ареста, но и долги по штрафам за участие в несанкционированных акциях, у кого-то из-за этого даже было описано имущество (правозащитники просто не в состоянии помочь всем).
Для мотивированных политических лидеров это, возможно, не критические препятствия, но для рядовых людей, которые поддались чувству и не думали о последствиях своего участия в протестах, это оказалось своего рода прививкой против решимости поддержать новые акции.
Это значит, что для организации последующих протестов будет сложнее найти энтузиастов.
Местные выборы априори не интересны массе
При том что политическая оппозиция сконцентрировалась сейчас на местных выборах, эта кампания, судя по всему, обречена остаться вне фокуса внимания массовой аудитории — мало кто вообще замечает существование местных советов.
Политическим лидерам, которым весной 2017 года недолго довелось выполнять роль народных трибунов, теперь приходится обсуждать дворовые проблемы с людьми, которые если и пойдут на выборы, то вовсе не факт, что запомнят фамилии своих собеседников-оппозиционеров, чтобы проголосовать за них 18 февраля 2018 года.
Тем не менее, весна 2017 года дала примеры и активизации народных масс, и побед на больших и маленьких фронтах. Одним из вдохновляющих примеров стала защита Куропат — места расстрелов сталинских времен — от «стройки на костях».