- Почти всем уже понятно, что Путину конфликт нужен для укрепления собственной власти. На что теперь пойдет Кремль? Как далеко зайдет в этом «укреплении»? И нет ли на Западе тех, кто надеется, что даже худой мир может подкосить власть Путина? Возможно ли вообще сейчас «принудить Россию к миру»?
- Считаю, что до марта 2014 года ничто не угрожало власти Путина и более стабильной ситуации для себя Путин представить не мог. Сильнее укрепить эту власть было невозможно. Я никогда не соглашался со многими критиками режима Путина, утверждавшими, что «дни Путина сочтены». Не были они «сочтены». До аннексии Крыма не были. Теперь они «сочтены», безусловно.
До марта 2014 года Путин был гарантом стабильности в России и, что даже важнее, – в мире. В глазах европейских и американских лидеров он не был другом, но был партнером и уж точно не был врагом. Сегодня он враг. Одни говорят это открыто, другие от прямых ответов уходят, потупив в землю глаза. Но никто сегодня не заинтересован в том, чтобы поддерживать жизнедеятельность врага, который, если судить по происходящему (военной программе России, увеличению армии, расширению военного бюджета, военным учениям, концентрации войск в Крыму и в районе Калининграда), пойти может очень далеко. В таком Путине никто за пределами России не заинтересован.
Президент РФ уже сам себя «подкосил». Можно теоретически представить, что Россия выведет войска из восточной Украины. Я в такую вероятность не верю, но чисто теоретически это возможно. А вот то, что Путин Крым вернет, даже теоретически нельзя представить. Поэтому подкашивать его власть не нужно. Она подкосилась, когда Путин ступил на дорогу войны, с которой не может сойти.
К миру по этой причине Россию принудить может только поражение, которое неизбежно. Это исключительно вопрос времени. Скорость поражения прямо пропорциональна скорости движения по дороге войны. Конечно, тем, что Путин притормозил наступление в Украине, он отсрочил свою гибель. Но солнце еще высоко. Для очередного путинского блицкрига, подобного крымскому, времени достаточно.
Есть еще один фактор, который сейчас значения не имеет, но проявится позже. Количество людей, активно заинтересованных в Путине в России, уменьшается. В какой-то момент оно станет равно численности офицерского состава ФСБ. Но поскольку в этой организации работают исключительно людоеды, пожирающие в том числе друг друга, для Путина в конечном итоге это создаст высокий фактор риска, потому как от оппозиции Кремль ожидает цивилизованных методов борьбы (и поэтому не боится ее), а вот от собственных людоедов из ФСБ ожидать следует чего угодно, только не игры по правилам.
- Ранее вы говорили, что больше всего нового нападения стоит опасаться странам Балтии. И не вы один. Но какая в этом логика? Ведь наверняка Путин там встретит реальное сопротивление со стороны НАТО. Эффективнее, кажется, было бы начинать новое наступление в Финляндии, если хочется «выгулять танки»?
- Если отвлечься от эмоций и смотреть на все происходящее с точки зрения геополитики или стратегии, то наступление в Европе начинать нужно было с Беларуси. Но Шойгу ведь, прямо скажем, не великий русский полководец. Его основная задача – молчать с важным видом. С этой задачей он справляется. А других перед ним не ставят. Понятно, что решение оттяпать Крым спровоцировано бегством Януковича. Путин пытался таким образом перехватить инициативу. Это ему, безусловно, удалось. Но цена, заплаченная за Крым, оказалась слишком высокой, хотя с точки зрения Путина она была минимальной.
Решившись на захват Крыма вместо Беларуси и вторжение в восточную Украину, Путин лишился стратегически важных выходов к границам Литвы, Польши и западной Украины. Конечно, все это можно «в любой момент» наверстать. И в планах Путина Беларусь стоит на очереди. До или после стран Балтии? Думаю, до. Концентрация войск в районе Калининграда имеет смысл только при планируемом наступлении со стороны материковой России. Наступать на страны Балтии из Калининграда с военной точки зрения бессмысленно, потому что Калининград будет взят НАТО в клещи и стерт с лица земли независимо от того, сколько войск там будет к тому времени сконцентрировано.
Что касается Финляндии, то при нынешней политике России число жителей Финляндии, поддерживающих идею вхождения в НАТО, выросло. До критических 50% еще не дошло. Но Путин над этим упорно работает и, скорее всего, добьется того, что в какой-то момент финны проголосуют на референдуме за вступление в НАТО. Кстати, это и к Швеции относится.
Если воспринимать народный фольклор и исторические легенды как руководство к политической деятельности, возможности для территориальных захватов открываются любые. Прибалтика, Финляндия, Аляска когда-то принадлежали Российской империи. Швеция не принадлежала. Но зато воевала с Россией. Логики, конечно, во всем этом нет. Зато повод есть. И если вы зададите этот вопрос Рогозину или Жириновскому, то они вам доходчиво объяснят, что Россия на все имеет право, вообще на все, что хочет. Вот такая у России широкая и непрогнозируемая русская душа: захотим завтра атомную бомбу на Данию сбросить — и сбросим. А не захотим – так и быть, не сбросим. Мы еще не решили – бросать или нет. Но это мы решаем, а не датчане, и уж тем более не американцы и НАТО.
- Пока Россия терпит в геополитике крупные или мелкие, но все же поражения. Как с Ираном, например. Чем это грозит режиму, который плевать хотел на курс рубля, цены и вообще на благополучие населения?
- Иран темная лошадка. Там у власти свой Путин – Рухани. Как и Путин, он хочет, чтобы Америка признала полное равенство и паритетность отношений между Ираном и США. Как и у Путина, у Рухани собственное видение мира, непонятное и непостижимое для всех остальных. Путин создает «русский мир» и возрождает Советский Союз. Рухани поглощен маниакальной идеей уничтожения Израиля. И тот и другой имеют поддержку своего населения (если верить опросам). Кто из них ближе стоит к достижению заветной цели? Будем надеяться, что оба достаточно от нее далеки. Разница только в том, что у Путина уже есть атомная бомба, а у Рухани пока ее нет. Курс национальной валюты, цены и благополучие населения и того и другого волнуют настолько, насколько это мешает или помогает выполнению основной внешнеполитической задачи. Но я не склонен считать, что американо-иранские соглашения – геополитическое поражение России. Договор этот был выгоден Ирану. Иначе Иран его бы не подписал.
С геополитической точки зрения Россия, наоборот, одерживает победы. Дело в том, что геополитика — это всего лишь захват территорий или сфер влияния. Россия удержала Чечню, захватила Абхазию и Южную Осетию, аннексировала Крым, вторглась в районы восточной Украины… С геополитической точки зрения пределы Российской Федерации расширились. Путин считает, что это большое достижение и что заплаченная за эти захваты цена низкая. Я уверен, что он ошибается: цена этих захватов для России неимоверно высока и в конечном итоге все это не может не привести к распаду Российской Федерации.
- Возможно ли вообще дискредитировать режим в глазах большей части электората? Похоже, что даже старые преступления, состоявшиеся до начала этой истерии, не играют ни малейшей роли. Как, например, расследование убийства соавтора вашей книги «ФСБ взрывает Россию» Александра Литвиненко.
- В России нет электората. Это главная проблема. Власть полностью оторвана от народа, как когда-то в СССР. Система центральных и местных выборов узурпирована и в этом смысле уничтожена. Избирательный компьютер контролируется ФСБ. Даже если власть будет полностью дискредитирована в глазах всего населения, к изменению режима или отставке президента и правительства привести это не может. Не для того ФСБ пришла к власти, чтобы в отставку уходить. В демократию эти люди не верят и не играют.
На это можно возразить, что во многих диктатурах нет электората, но смена власти там все равно время от времени происходит. Это верно, потому что в таких странах есть элита. Электората нет, но элита есть. Эта элита имеет определенное влияние. В России элиты нет и никогда не было. Была номенклатура, были продажные лакеи-чиновники, послушные генералы, были разного уровня богатства бизнесмены. Кого-то даже назвали «олигархами». Именно эти «олигархи» ввели через СМИ очень полюбившийся им термин «элита», ведь кому же не хочется стать частью элиты своей страны. Березовский даже носился с идеей образовать «Академию гениев», причем первых «гениев» должен был назвать президент Ельцин, а дальше уже сами «гении» должны были избирать новых членов. И вдруг оказалось, что нет в России ни «гениев», ни «олигархов», ни «элиты», а есть офицеры КГБ/ФСБ, захватившие в стране сначала власть, потом деньги, теперь еще и бизнесы…
То, что сегодня в России называют элитой, – это правящая верхушка, богатые бизнесмены, лица, приближенные к власти (спортсмены и работники искусства, например). К элите все это отношения не имеет. Элита при диктатуре не может быть частью власти и уж тем более не может лизать власти задницу. Нет в сегодняшней России элиты. Слово есть, а элиты нет.
Что касается старых преступлений, то на общем фоне двух чеченских войн, вторжения в Грузию и вероломного нападения на Украину индивидуальные убийства от Политковской до Немцова — такие «мелочи», что в общем списке преступлений на новом нюрнбергском процессе они будут идти последними пунктами. Сейчас в России полностью смещены все точки отсчета и ось правильного-неправильного, допустимого и недопустимого. Сегодня в России все позволено.
- Пока это не так близко, но все же. Может ли Россия стать демократическим государством после Путина?
- В чем именно вы видите корни российской ксенофобии, нетерпимости к инакомыслию? Проблема ведь не в Путине – режим только умело это вытянул наружу.
- Не стану слишком далеко в историю уходить, потому что чем дальше, тем менее очевидно. Проблема в том, что возбудить в человеке злобу и ненависть проще, чем взрастить доброту и любовь. Цивилизованная Германия потеряла рассудок в начале 1930-х и не пришла в себя до 1945-го. Десятилетиями существовал Советский Союз, причем 30 лет своей истории он находился под Сталиным. Обезумели мусульманские экстремисты, убивающие тысячами и иноверцев, и единоверцев. Зомбирована Северная Корея. Так что перед нами много примеров того, как на многомиллионные народы находит помутнение рассудка.
С декабря 1917 года в советской России существует ВЧК. Эта организация неоднократно переименовывалась и реструктуризировалась. Сегодня она известна как ФСБ. Специальностью этой организации были убийства, подавление инакомыслия и уничтожение оппозиции, организация провокаций, «разводок», расколов, борьба с демократией и народом как потенциальным материалом для демократического движения (потому как демократия в переводе с греческого – «власть народа»). Народ всегда был главным конкурентом ВЧК/ФСБ на власть.
Никаких позитивных целей и задач перед ВЧК/ФСБ никогда не стояло. Только разрушительные. Сегодня эта организация, захватившая в 2000 году власть в России, занимается тем, что умеет делать лучше всего и лучше других: организацией убийств, провокаций и войн.
Население России никогда не жило при демократии. До 1917 года в стране существовала монархия, политические свободы были серьезно ограничены. После 1917 года настал период кровавого террора, который после смерти Сталина сменился относительно бескровной (по сравнению со сталинизмом) диктатурой. В 1991 году Советский Союз рухнул, но в 2000 году власть перехватила ФСБ. Так что демократия за многовековую историю российского государства просуществовала в России девять лет.
Население СССР во многих поколениях было разделено на две категории: кто убивает и кого убивают, кто управляет и кем управляют. Иногда люди из одной категории перемещались в другую. Никакая другая мобильность внутри групп населения советским строем не допускалась и не предусматривалась. В этом смысле ничего не изменилось и сегодня. Можно быть с властью и при власти; можно не иметь к ней отношения (что допускается, и таких большинство) или быть против нее (что карается, и таких меньшинство). Из этого большинства, поколениями жившего при диктатуре, сегодня легко куются фанаты Путина и «нашего Крыма», потому что в «русский мир», «русский ген», «великий русский народ» и «великую Россию» поверить все-таки проще, чем в социализм и коммунизм, тем более что к социализму-коммунизму идти долго, а «Крым наш» – уже сейчас, боятся русских – уже сегодня, «русский ген», как об этом заявил Путин, уже определили, «русский мир» уже обрисовали. Поэтому программа, предложенная Путиным, в отличие от программы, провозглашенной Лениным – Сталиным, абсолютно земная, конкретная, реальная и, на первый взгляд, бесплатная, потому что платой за нее является жизнь, а она в России ничего не стоит.
Это тоже, к сожалению, в основе российского менталитета: приоритет государства перед личностью. То, что хорошо для государства, – хорошо, и чем сильнее государство, тем лучше. В интересах государства уж тем более все позволено. Попробуйте объяснить это кому-то в Европе или в Америке. Ваш слушатель не поймет, о чем речь идет. Он с детства знает, что главное — это он, личность, и государство, устроенное иначе, никому не нужно. А в России все наоборот. Священная корова, не подлежащая убою, — это «интересы государства», определяемые на данном историческом этапе офицерами ФСБ. Вертикаль власти важнее свободы выборов, единство мнений важнее свободы слова. Жизнь человека – отсутствующий фактор. Смерть человека – форма существования государства.
Я не думаю, что во всем виноват Путин. Он всего лишь профессиональный манипулятор из КГБ. Там таких много. Сегодня проблема уже не столько в Путине, сколько в слепленной по модели ФСБ России. И вопрос, что делать с Путиным, постепенно отходит на задний план, а на передний выступает новая и главная проблема: современная Россия как угроза человечеству. Это очень серьезная проблема, и, к сожалению, россияне не смогут решить ее своими силами, без помощи извне, как не удалось это в свое время немцам, итальянцам, японцам и еще нескольким европейским странам, ставшим союзниками Гитлера во Второй мировой войне.
Диктатуру губит прежде всего экспансия. Франко в Испании, Салазар в Португалии, Кастро на Кубе и многочисленные Кимы в Северной Корее просуществовали (существуют) относительно долго, так как не ставили задач расширения границ своих империй. Россия, будучи молодой и не до конца оформленной диктатурой, приступила к территориальным экспансиям как только, по мнению правящей там хунты, это позволили обстоятельства. Одерживать в этой схватке победы Путин может только на каналах российского телевидения, да и то до тех пор, пока есть электричество.
Вера – великая вещь. Она не требует научных доказательств и рациональных объяснений. Верить в великую Россию и великий русский народ легко и приятно. Все хотят быть причастными к великому. Убитый в Киеве террористом в 1911 году премьер-министр России Петр Столыпин в одной из своих речей сказал: «Им нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия». Так вот, Путину не нужна Великая Россия. Путину нужны великие потрясения, платить за которые, к сожалению, придется России.